Лапоть, Вилы и Телега в стране мёртвых

Часть 1

– А почему Телега? – Фамилия у меня такая, чисто еврейская – Телегин. Кирилл относился к малоразговорчивым людям, больше ничего у него выдавить не получилось. Он был старше всех сослуживцев и у него единственного, из нашего взвода, была серебряная медаль Итур ха-Оз, с перекрещенными мечами. Мы знали, что подобные награды зря не дают, они защищены пролитой кровью. Сосед, что справа, был Вилы. Он был полная противоположность Телеге, болтал не переставая, но иврит в его исполнении, был хуже Талмуда. Его язык – это была смесь трёх европейских акцентов: русского, французского и, то ли итальянского, то ли испанского, и всё это сочетание, – в его представлении, было ивритом. Он рад был зацепиться за любого собеседника, но его никто не понимал, во взводе он числился переводчиком с арабского языка. Бедные палестинцы, им легче было застрелиться, чем разговаривать с Вилами, они тут же забывали, с какой стороны Мекка находится, хотя Вилы доказывал, что арабским он овладел самостоятельно, изучая Коран. Вилы родился во Франции, в свидетельстве рождения мальчика записано – Сиимон Уилл, отец нашёл другую, а мать увезла его в Россию, где он и пошёл в школу. Там он везде, во всех табелях об успеваемости, во всех журналах, был Семён Вилы, и только, когда выдавали аттестат зрелости, по окончании школьного заведения, с него потребовали паспорт и свидетельство о рождении. Хроническая ошибка была исправлена, в аттестате и имя, и фамилия внесены правильно, только добавилось отчество – Лазаревич. В тяжёлые 90-е годы мать вспомнила о еврейских корнях и вскоре, малочисленное семейство топтало конторы Иерусалима с целью получить временное убежище и пособие для репатриантов из Советского союза. Здесь, впервые, израильские государственные языки столкнулись с феноменом полиглота Сёмы, где он успел убедиться в несовершенстве целевой программы подготовки новоиспечённых граждан Израиля. На иврите, как на русском языке, он тоже был – Семён Вилы.