Лара моего романа: Борис Пастернак и Ольга Ивинская

Нити более тонкие, связи более высокие и могучие, чем тесное существование вдвоем на глазах у всех, соединяют нас. <…> Радость моя, прелесть моя, какое невероятное счастье, что ты есть на свете. Я получил в дар от тебя это драгоценное право самозабвенно погружаться в бездну восхищения тобой и твоей одаренностью и снова, и дважды, и трижды твоей добротой.

Помня предательство друзей и родни в нобелевские дни, Пастернак не написал из тбилисской ссылки ни одного письма ни Борису Ливанову, ни сыновьям. Поэт отправил из ссылки два десятка писем только к Ольге, она опубликовала их в своей книге. В мае 1960-го уже смертельно больной Пастернак, к которому не допускают Ольгу, пишет ей:

Все, все главное, все, что составляет значение жизни — только в твоих руках. <…> Олюша, радость моя, начни описывать свою жизнь, скупо, художественно законченно, как для издания. Целую тебя без конца, тебя и твоих. <…> Все, что у меня или во мне было лучшего, я сообщаю или пересылаю тебе!

Василий Ливанов, написавший о том, что Пастернак приходил к его отцу просить прощения и стоял на коленях, видимо, забыл, что и в предсмертные дни мая 1960-го Пастернак не шлет прощальных или примирительных писем Борису Ливанову.

В компании недоброжелателей Ивинской есть различные персонажи, часто неожиданные, но причины нелюбви к Ольге так же разнообразны, как и сама жизнь. Это в том числе целый сонм поклонниц, влюбленных в Бориса Пастернака и считавших Ольгу «женщиной не из их круга и недостойной быть любимой гениальным поэтом».

К «их кругу» можно отнести Эмму Герштейн, Агнию Барто, Нину Муравину, Елену Берковскую… Конечно, наиболее яркий представитель этой очарованной поэтом женской когорты — писательница Лидия Чуковская, дочь писателя и давнего переделкинского друга Пастернака Корнея Ивановича Чуковского.

Дружба Лидии Корнеевны с Ольгой сложилась в 1946 году, в начале их совместной работы в «Новом мире». Тогда Лидия подарила Ольге свои стихи с автографом «Дорогой Ольге Ивинской». Пастернак для Лидии был кумиром. Вспыхнувшая на ее глазах его любовь к Ольге вызвала у Чуковской острое чувство ревности. Узнав в начале осени 1949-го, что Ольга ждет от Пастернака ребенка, Лидия Корнеевна прекратила все отношения с Ивинской. Это произошло перед самым арестом Ольги.

Вернувшись в мае 1953 года из сталинского концлагеря, Ольга по настоянию Пастернака постоянно жила в Измалкове. Поэт ежедневно приходил к ней, а осенью и зимой нередко оставался у нее ночевать. Любовь к Олюшке возвращала его к активной жизни, стали появляться блистательные стихи, вошедшие в тетрадь Юрия Живаго: «Хмель», «Август», «Ольге», «Недотрога», «Осень»…

В начале 1954 года Ольга стала носить под сердцем ребенка от Бориса Пастернака. С этого времени ревность Чуковской к Ольге начала преступать все границы. Лидия Корнеевна распространяла небылицы о коварстве, воровстве и стяжательстве Ольги повсюду. Об этой клевете в адрес Ивинской, вызванной ревностью, говорил в фильме «Последняя любовь Пастернака» поэт Андрей Вознесенский, который часто бывал у Пастернака в Переделкине и знал о любви поэта к Ольге Ивинской [303].

Самое печальное, что эту свою ненависть к сопернице Чуковская внушала — и небезуспешно — Анне Ахматовой, придумав чудовищное обвинение в адрес Ольги. Лидия Корнеевна говорила Ахматовой, что после возвращения Ольги из концлагеря передавала ей деньги на покупку продуктов для их общей знакомой, которая находилась в одном концлагере с Ольгой, Надежды Адольф-Надеждиной. Но посылки в лагерь к Надежде не приходили, а деньги Ольга присваивала и покупала себе косметику.

Эти обвинения встречаются и в обширных воспоминаниях Лидии Чуковской [304]. Первое издание записок Чуковской об Анне Ахматовой вышло за рубежом в 1980 году в издательстве ИМКА-ПРЕСС. В нашем разговоре Митя так комментировал отношения Лидии и Ольги Ивинской: