Лара моего романа: Борис Пастернак и Ольга Ивинская

Другая история с Евгением, вызвавшая раздражение у Бориса Леонидовича, произошла в июне 1954 года. Я ждала ребенка от Бори [315]и потому дачу снимала по Казанской дороге, чтобы не вызывать лишних сплетен в переделкинских кругах. Приезжала два раза в неделю для встреч с Борей. 27 июня, в день моего рождения, мы встречались в Измалкове. В апрельском номере журнала «Знамя» были опубликованы десять стихотворений из тетради Юрия Живаго, о чем написал Борис Леонидович в аннотации к этим стихам. Рассказала Боре о восторженных отзывах близких нам людей, которым очень понравились его стихи.

Тогда Боря сказал мне о письме Евгения, в котором тот сообщал папочке, что ему не понравилось стихотворение «Разлука», потому что в нем проведено какое-то формальное сравнение моря с пустыней, а также неясное ему сходство с тоской. Я недоуменно пожала плечами: мол, чего же здесь непонятного, а Борис Леонидович говорит:

— Посмотри, как он примитивен, а ведь ему уже 30 лет. И опять это слащавое обращение — «папочка», будто в душу влезть хочет. Все больше убеждаюсь: если в жизни станет трудно — не рассчитывай на него. Смалодушничает, отступится, и главное — никогда не поймет самой сути.

Я пыталась успокоить его, сказав, что не все сыновья поэтов разбираются в поэзии. Ведь природа, пошутила я, часто отдыхает на детях.

— Но здесь она отдыхает слишком откровенно, — мрачно произнес Борис Леонидович. — Ты только посмотри, что за вирши он сочиняет! А я еще должен писать на это какие-то учтивые слова.

Он передал мне для отправки письмо к Евгению, где, на мой взгляд, были какие-то серые слова-отписки.

— Прошу тебя, — обратилась я к Боре, — сегодня мой день рождения, не посылай это письмо, не огорчай сына.

— Опять ты его защищаешь? <…> Ну хорошо, оставь пока письмо у себя. Думаю, еще будет причина, тогда и пошлем его, — решил Боря.

Но при жизни Пастернака такой причины больше не возникло. После дней нобелевской травли, когда Евгений проявил себя совсем неприглядно, предав отца, Борис Леонидович резко ограничил общение с ним и, как помню, никогда ему больше писем не посылал.

В книге «Существованья ткань сквозная» на странице 506 приведено письмо Евгения Борисовича от 2 июня 1954 года, где есть такой пассаж:

Папочка, мне понравились твои стихи в «Знамени». Только одно — «Разлука» — меня не тронуло. Причина — чуждое мне сравнение (вернее, сопоставление) пустыни и моря и развернутое растолковывание их сходства с тоской, проведенное по формальным признакам.

Вадим по поводу этого письма говорил: