Лара моего романа: Борис Пастернак и Ольга Ивинская

— Как прав был Борис Леонидович, когда назвал Евгения жалким подобием и просил маму никогда не иметь с ним отношений!

Возмущенный содержанием интервью, Митя написал в адрес Евгения Пастернака резкое письмо, сказав мне, что в гневе использовал в письме ряд нелитературных выражений. Я не стану повторять Митины «нелитературные выражения» в своей книге, считаю, что их должен озвучить сам Евгений Борисович.

Я говорил с Митей в химкинском госпитале за два месяца до его кончины — он умер 6 июля 2004 года и похоронен на переделкинском кладбище рядом с мамой. Митя просил меня написать подробно, ни на кого не оглядываясь, о наших беседах с ним и мамой.

Я дал ему слово написать о том, что узнал за многие годы встреч с Ольгой Ивинской, из бесед с ним, с Вадимом, Ириной, Люсей Поповой, Израилем Борисовичем Гутчиным и Соней Богатыревой. Тогда же спросил у Мити, надо ли мне показать рукописи Ирине. Митя решительно заявил:

— Ни в коем случае. Ира такой же миротворец, как и мама. Та все жалела Евгения, оправдывая его предательство по отношению к отцу тем, что делать эти подлости его принуждали власти. Но Ариадна, говоря о семействе Пастернак, приводила маме известную русскую пословицу: таким не делай добра — не получишь зла.

Митя вспомнил, что Ирина уговорила его подписать сомнительное письмо в журнал «Большой Вашингтон», где печаталась моя статья с рассказом Ивинской о завещании Пастернака. Ирина сообщала, что раз завещание не нашли, то и писать об этом не надо. Однако адвокат Косачевский, защищавший Ольгу Ивинскую в 1960-м, написал о том скоротечном заседании суда еще в 1989 году:

Прокурор перебил Ивинскую: у Пастернака оставалось двое сыновей, какая же она наследница? Ответ Ивинской на суде был четким:

— С конца апреля 1960 года Борис Леонидович выслал издателю Фельтринелли распоряжение: «Все следуемые мне гонорары за издания „Доктора Живаго“ и других произведений за рубежом завещаю О. В. Ивинской».

В ходатайстве защиты о вызове в суд и допросе Фельтринелли было отказано [61].

Карло Фельтринелли в своей книге ясно пишет, что завещание Пастернака похитили советские органы. Прочитав эту книгу, Митя с досадой отметил:

— Письмо о том, что раз завещание не нашли, значит, о нем не следует писать, Ирина в адрес Карло Фельтринелли посылать не стала [62].

После резкого письма Мити в адрес Евгения Борисовича деятельность последнего в отношении Ивинской приобрела еще более грубые формы, что заставило очень сдержанную Ирину вступиться за честь мамы. В феврале 2004 года она пишет письмо кинорежиссеру Эльдару Рязанову:

После просмотра Вашего фильма о Б. Л. Пастернаке «Поговорим о превратностях любви» хочу посетовать на его прискорбные неточности (Ирина пишет о грязных сплетнях, попавших в фильм Рязанова. — Б. М.).<…> Поэтому я вправе настаивать на том, чтобы Вы нашли способ опровергнуть эту дезинформацию и сняли упомянутый эпизод при повторном показе фильма. <…> Вам, замечательному мастеру в изображении нюансов человеческой психологии, должно быть понятно, насколько приятно нам с братом было услышать из уст Е. Б. Пастернака, что каждый раз, возвращаясь от Ивинской, папочка принимал горячую ванну с мылом. (курсив [63]мой. — Б. М.)Пусть это останется на его совести, говорит о его уме и вкусе. Но разве нельзя было откорректировать отснятый материал, отказаться от какой-то вопиющей пошлости? <…> Глубоко уважая Ваш талант, любовь к поэзии Пастернака, Ваш человеческий такт, надеюсь, что мое письмо не останется без ответа.

Это письмо было отправлено Эльдару Рязанову Ириной и Митей 8 февраля 2004 года [64].