Лара моего романа: Борис Пастернак и Ольга Ивинская

Поэтому здесь я также привожу тексты стихотворений Пастернака в том варианте, в котором они приведены в книге Ивинской, если они расходятся с вариантами, опубликованными в советских сборниках. Это будет особенно заметно в стихотворениях «Осень», «Лето в городе», «Недотрога», «Вакханалия», «Нобелевская премия».

Ольга Ивинская довольно остро комментировала «необычные» стихи поэта, где нет завораживающей пастернаковской лирики: «Нобелевская премия» (январь 1959 года), «Друзья, родные — милый хлам…» (сентябрь 1959 года), «Перед красой земли в апреле…» (апрель 1960 года). Эти стихотворения, написанные после тяжких нобелевских дней, когда, по словам Ариадны, произошла великая переоценка ценностей, явились реакцией поэта на «низости, предательства и пустословия» со стороны «друзей» и родни.

Комментируя эти «нелирические» стихи, Ольга Всеволодовна рассказывала мне о материалах архива, изъятого у нее органами при аресте в августе 1960 года. С 1988-го, после полной реабилитации, она добивалась возврата и опубликования интереснейших материалов, которые грозил уничтожить в 1960-м следователь КГБ Алексаночкин, если Ивинская не подпишет признательное заявление. Она хорошо помнила, как сожгли на Лубянке более 400 страниц автографов и писем из числа изъятых у нее материалов во время ареста в 1949 году, поэтому ценой своего повторного тюремного заключения в 1960-м сохранила бесценный архив с рукописями и письмами Пастернака. Для этого Ольга Всеволодовна, находясь в Лубянской тюрьме, написала признательное заявление следственным органам КГБ. Но жестокая советская система обманула ее, осудив и отправив в концлагерь вместе с дочерью и отняв архив.

Об этом архиве, о моих беседах на эту тему с Вадимом в Париже, об интервью итальянского журналиста Д’Анджело в январе 1998 года американской газете «Новое русское слово» подробно рассказано в главе «Судьба архива Ольги Ивинской». В нашей беседе я спрашивал у Ольги Всеволодовны, почему она не хочет оставить свой архив в ЦГАЛИ, ведь там находятся материалы Ариадны Эфрон. Ее ответ был следующим:

ЦГАЛИ был создан по указанию Сталина при НКВД в 1934 году. С 30-х годов туда свозились книги, письма, ценные картины, иконы, уникальная утварь, отнятые при арестах у тысяч репрессированных. Это были материалы и ценные вещи старых большевиков, военачальников, служителей церкви, ученых, писателей, художников.

Многие ценности затем пропадали из ЦГАЛИ, появляясь за границей. Этим занимались специальные люди из органов и отобранные советскими властями зарубежные бизнесмены. В период перестройки стали известны имена таких покупателей-продавцов ценностей, отнятых у жертв террора. Это, например, американские бизнесмены Гульбекян и Хаммер, связанные с советской верхушкой.

Доступ к архивам ЦГАЛИ имели только проверенные, служившие интересам властей люди. Они обеспечивали отбор, искажение и просто уничтожение неугодных власти архивных материалов. Эти люди сознательно скрывают истину. Женя Евтушенко[28] довольно точно сказал о назначении ЦГАЛИ в своем стихотворении:

Лаврентий Павлович[29]

, меня вы проморгали,Забыв упечь в Лубянку — ваше ЦГАЛИ.

Ариадна также не желала отдавать свой архив в ЦГАЛИ, но ее вынудили это сделать. Аля говорила мне, что передаст все свои материалы в Государственный литературный музей[30].

От Ивинской я впервые узнал о главных положениях завещания Пастернака, которое было похищено органами в июне 1960 года. Об этом пишет в своей книге сын Джанджакомо Фельтринелли Карло[31]: