Ларец

– Глаза таращи и молчи. Решит, что я лентяйка! Тоже быстро надоест. Не трусь, Парашка, у ней даже портрету моего нет! Главное, письма не забывай слать, зря я их писала, что ли?

– А ну как приписать чего попросит, да при ней?

– Упадешь, пальцы ушибешь! Из всего можно вывернуться, главное, не трусь!

С этими словами Нелли уверенно натянула мужские панталоны. С волосами сладила Катя: не прошло и минуты, как тугая золотистая косица, cкрепленная лиловой пряжкою, ударила Нелли между лопаток.

– Вот тебе на, мальчишкой-то тебе даже лучше! – Катя отступила на шаг, любуясь своей работой. Перед нею стоял тоненький, ладный мальчик, необычайно изящный сложением, с горделивым профилем и надменным подбородком. – То ли коса тебе личит, даже не пойму… Мука-то эта где? Вот, нашла, прикрой лицо платочком-то!

Насыпав на ладонь пригоршню пудры, Катя изо всех сил дунула.

– Ну вот, куафюра готова. На камзол-то не попало? Погоди, с плеча стряхну!

Сама Катя минутою раньше оборотилась мальчиком-лакеем.

– Катька, не годится! – Параша с несчастным лицом поправила туфельку. – Ох, жмет-то…

– Чего не годится?

– Длинновата коса, вот чего. У ней – ниже лопаток, а у тебя ниже пояса. Так не носят.

– Эх, резать жалко!

– Парашка права. Длинно.

– А, ладно! Где ножницы-то?

Сталь заскрипела в волосах.

– Вот, только ленту по-другому завяжи. Повыше, кисточку-то оставь!

– А это куда девать? – Катя растерянно качнула в ладони кончик косы.

– А как раз сюда! – Параша вытащила из-за печки новенькую чистую кочергу. – Начнут топить и спалят как раз… Только запихнем подальше, вот так… Все равно волосы жечь надо, никак выбрасывать нельзя, только жечь.

– Да уж сто раз слышали.

Наконец превращение подошло к концу. Некоторое время подруги, а вернее, два мальчика и девочка стояли, молча глядя друг на дружку.

– Ну, все! – Нелли вздохнула. – Парашка, пора тебе. Главное помни – Бог весть, сколько нам ездить. Так что просись погостить подольше, покуда весточки не подадим, сиди у княгини.

– Ох, лихо…

– Ничего.

Нелли не узнавала себя, никак не узнавала. Всегда находила она себя не слишком-то храброй девочкой. Покуда не знала азбуки, больше всего любила она разглядывать картинки в книгах. Научившись читать, Нелли читала целыми днями и забросила чтение только с появлением ларца. Все это была мечтательная жизнь, в жизни же действенной Нелли нередко терялась. Что делало ее теперь такой решительной и скорой? А одежда брата, всю короткую жизнь прожившего в действии, словно завершила странное изменение.

– Это что за Маслена перед Успенским? – Фавушка чуть не свалился с козел, когда девочки вышли наружу.

– Нет, Фавушка, это не Масленица. – Нелли встряхнула головой, осваиваясь с непривычной тяжестью на затылке. – Просто ты повезешь вместо меня к княгине Парашу. Словно она – это я, понимаешь? Княгиня меня в лицо-то не знает.

– Господи, Алёна Кирилловна! Уж куда ты собралась, уж не в гости ли к окаянному Венедиктову? – Фавушка перекрестился.

– Далеко я путь держу, Фавушка.

– Значит, верно… Значит, к нему… Опомнись, Алёна Кирилловна! Не отомстишь ты за братца, только сама сгинешь… Верно говорю, он и есть Сатана!

– Зачем мне мстить, никто ведь не знает, честный был выигрыш или нет. А вдруг – честный, как же тогда? Не бойся за меня.

– Алёна Кирилловна, чего ж ты надумала?

– Чего надумала, того теперь не передумаешь.

– Узнают – барин убьет меня, убьет!

– Убьет, Фавушка, – легко согласилась Нелли. – Давай, сундуки-то обратно загружай, ехать пора.

– Что ж, и то верно, – Фавушка сполз с козел. – И так я, горемычный, пережил барина моего, братца молочного. Убьет – так тому и быть.

Сундуки вернулись на свои места.

– Касатка моя, свидимся ли?! – Параша заплакала.

– Бог милостив, езжай себе с Ним. – У Нелли защемило сердце.

Молча смотрели девочки вслед старой карете. Вот подпрыгнула она на ухабе, вот до самых колес укрылась ивовой листвой, вот высвободилась и покатила быстрее… В заднем окошке бледной тенью в последний раз мелькнуло испуганное лицо Параши. Стих вдали грохот.

Глава X