Ларец Душ

Алек и сам кое-что знал о том, что такое нужда.

Выбравшись из трущоб, они наняли лошадей — сговорившись о цене, учитывая их тепершний внешний вид, довольно быстро — и направились по Портовой Дороге к большому Морскому Рынку. Площадь его была раза в три больше, чем площадь рынка в порту. В лучшие времена здесь было можно найти и рыбу, и ткани, и специи, и украшения из серебра ауренненской работы, и вина из Зенгата. Короче, понемногу всего из того, что поставлялось в порт, расположенный снизу. Однако и здесь теперь явственно ощущались отголоски войны. Стало очень сложно раздобыть ткани, металл, лошадей, а потому цены на всё были заоблачные.

К счастью, здесь веял вечерний ветерок, что вкупе с довольно сносной канализационной системой делало запахи в этой части города не такими невыносимыми.

Они пересекли город и, обогнув Урожайный Рынок, выехали к лабиринту извилистых улочек позади него, направившись к своему настоящему жилищу — респектабельной гостинице на Улице Голубой Рыбки.

Высотой в три этажа, «Олень и Выдра» был отстроен из камня и дерева, имел крышу с крутыми скатами и несколькими кирпичными дымоходами, а также двор, окружённый добротной каменной стеной. В таверне, расположенной с фасада, горели светильники и до Алека с Серегилом донеслись смех и песни её вечерних посетителей.

- Похоже, вечерок у Эмы задался, — заметил Серегил, когда они свернули в узкий проулок позади гостиницы. Удостоверившись, что там пусто, они завели лошадей во двор. Серегил достал большой железный ключ и отпер заднюю калитку.

Стойла в конюшне также были пусты, если не считать одной единственной лошадки, потягивавшей воду из длинной каменной поилки. Мальчик-конюший, услыхав их, поспешил к ним из своей комнатушки, чтобы принять лошадей.

Серегил скинул шляпу и, тряхнув копной своих длинных волос, запустил в них пальцы, прочесав ото лба к затылку.

- Фух, наконец-то можно сделать это!

Покинув конюшню, они вновь обогнули угол дома и, пройдя меж высокой поленницей посреди двора и каменным колодцем, миновали палисадник Эмы. Когда они оказались возле кухонной двери, им наперерез кинулась Руета, кошка Серегила, таща в зубах здоровенную крысу, хвост и морда её добычи волочились по земле. Она кинула крысу им под ноги и принялась тереться об их сапоги, громко мурлыча и добившись, что оба почесали её меж украшенных кисточками ушей, пощекотали нарядную белую грудку, погладили по барашковой полосатой шкурке.

- Ах, какая хорошая девочка! — Серегил пнул крысу подальше от себя, поддев её носком сапога. — Идём, киса!

Однако Руета, похоже, ещё не покончила со своей крысой, а потому быстренько исчезла в зарослях в дальнем конце двора, только и видели, как полосатый хвост взметнулся кольцом за её спиной.

В кухне горели огни. Остатки дневных яств — тушёное мясо, пироги, хлеб были убраны на длинные столы и какая-то молодуха-кухарка, размахивая руками, отгоняла от них мух. Остальные сновали туда-сюда с подносами и кружками для посетителей таверны. В дальнем конце стола сидела госпожа Эма, укачивая свою малышку. Малютке Тамии было теперь около года.

Едва появились Алек и Серегил, Эма подняла на них взгляд. Вместе со своим мужем Томином она управляла их гостиницей. Томин же был дальним родственником их приятельницы Магианы, так что парочка была вполне благонадёжна. Эма занималась кухней и ведала домашним хозяйством.

Ничуть не беспокоясь о том, что потревожит девчурку, она с улыбкой поприветствовала их:

- Добро пожаловать домой!

С момента их отъезда прошло всего несколько недель — а иногда это бывали и месяцы — но она настолько привыкла к их неожиданным отлучкам и возвращениям, что у неё не возникло вопросов, кроме обычного:

- Голодные? У меня только чечевичная похлёбка, но зато к ней варёный порей прямо с грядки.

- Не утруждай себя. Мы скоро опять уходим, — ответил Алек.

Они рассчитывали, что Теро предложит им перекусить. Эма была, конечно, добрая душа, но всё же они ценили её больше за благоразумие, нежели за стряпню, которая с нынешним дефицитом вряд ли стала лучше. Ну, на сей раз она хотя бы не наварила своей трески с луком, да не намариновала свеклы, вонь от которых вызывала у Серегила неизменную тошноту.

Алек прихватил из кадки ведро воды, а Серегил тем временем зажёг свечку, чтобы посветить на лестнице, идущей наверх к кладовке, за которой скрывались апартаменты на втором этаже. Потайная панель на задней стене прятала узкую лесенку, ведущую в их покои. Теро часто менял пароли секретных символов, охранявших туда доступ.

- Сцера, — произнёс Серегил первый, что по-ауренфейски значило «холод».

Они частенько использовали фейские словечки, справедливо полагая, что вряд ли случайно забредший сюда скаланец сумеет додуматься до слова на чужом языке. И только однажды, когда на этом месте стоял ещё «Петушок», сюда удалось проникнуть чужаку, и последствия этого оказались трагичны. Нынешние пароли должны были ассоциироваться с тем, о чём мечталось в такую жару.

- Пор (Снег). Така (Ледяная вода). Ура-тесхил (Чёртов ублюдок).

И, наконец, добравшись до места, он произнёс последнее: