Ларец Пандоры (СИ)

Линь Юн пришёл в себя в больнице. Голова страшно болела, хотелось есть. Линь поднёс руку к лицу, провёл пальцами по щекам и губам. О ужас! Его лицо не закрыто. Превозмогая головокружение, Линь попытался приподняться на локтях и осмотреться. Всего две койки на палату, причём вторая свободная. Хорошо, что рядом никого нет, Линь не хотел, чтобы его уродство видели.

"Они тебя с ног до головы осмотрели, - подумал Линь. - Уж лицо точно заметили".

Линь смирился, расслабил локти и лёг. Он на некоторое время забылся, встрепенулся лишь когда дверь палаты со скрипом открылась. Внутрь вошла полная санитарка с ведром и тряпкой в руках.

- О, да ты никак оклемался, - сказала санитарка, заметив, что глаза Линя открыты. - Сейчас доктора позову.

Женщина ушла, Линь плотнее закутался в одеяло, натянул его до носа. Вскоре явился и высокий широкоплечий мужчина средних лет. Он подошёл к койке Линя, сухо поинтересовался его самочувствием.

- Всё хорошо, - неразборчиво пролепетал Линь.

- Что?! - врач нахмурился. - Уберите одеяло от лица, ни слова не слышно.

Ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Юн выставил напоказ свои шрамы. Даже врач не смог скрыть брезгливости и отвращения, которые он испытал.

- Всё хорошо, - постарался отчётливо произнести Юн.

- Всё, да не всё, - пробормотал врач. - Откуда у вас шрамы? - спросил он китайца.

- Я воевал, - Линь не имел ни малейшего желания продолжать этот разговор.

- Если не секрет, где?

- В Китае в Гражданскую войну.

- И как же вы заработали шрамы? Снаряд? - потеряв всякое чувство такта, спросил врач.

- Я не хочу об этом говорить, - нахмурившись, ответил Юн.

- Да, конечно, я понимаю, - врач немного смутился, покраснел. Видимо, стало стыдно. - Вы быстро идёте на поправку, я такого никогда не видел. Вам повезло - внутренние органы не повреждены, рана оказалась неглубокой, кровотечение быстро удалось остановить. Мы сделали вам переливание на всякий случай, но в целом, полежите в больнице ещё неделю-другую и мы вас выпишем. Всё ясно?

- Да, спасибо.

- Поправляйтесь, - врач натянул на лицо дежурную улыбку, ушёл. Санитарка, оставшаяся в палате, открыто глазела, разглядывая шрамы Линя. Юн почувствовал себя неуютно под её пристальным взглядом. Он снова закрыл одеялом половину лица, только после этого женщина вернулась к работе.

- Чуть не забыла, это чой-то за родственник к тебе ходит и ходит, все уши прожужжал? - спросила санитарка.

- У меня нет родственников, - пробурчал Линь в ответ. Удивительно, но санитарка услышала.

- Как же нет, когда он нам лепечет, что родным тебе приходится. Мы ему, мол, какой же он тебе родственник, у него ж глаза как щели, а он нам - родственник по бабке. Бабка, говорит, у тебя русская.

- Не знаю, - за сегодняшний день Линь произнёс больше слов, чем за прошлый месяц. Он устал, хотел есть и спать.

Санитарка, похоже, на него обиделась, замолчала. Торопливо протерев полы, она ушла. Юн вздохнул, залез под одеяло с головой и попытался уснуть. Но ни прошло и десяти минут, как из-за двери послышались разговоры.

- А он грубиян какой, Сергей Вадимович, вы просто не представляете. С ним говоришь, а он в ответ только "угу" да "у-у". Отрекается от вас, говорит, русской крови во мне нет, знать никого не знаю и знать не хочу. Представляете?

- Но я с ним всё-таки поговорю, Зинаида Марковна. Он молчун, да скрытный к тому же. Вот и не отвечает. Я войду?

- Заходите, только он спал вроде. Так что тсс, - сказала женщина.

Двери со скрипом открылись, Линь не удержался, снял одеяло с головы и посмотрел, кто же пришёл его навестить. Человека он сразу узнал - то был мужик, которого Линь вытащил из автобуса.

- Ты не спишь? - заметив движение Линя, спросил Сергей. - Наконец-то. Как ни приду, всё ты дрыхнешь. Я вот тебе фрукту принёс - мандарины и апельсины. Брат из Абхазии присылал, мы в погреб сложили, так они до сих пор как свежие. Держи, угощайся, - посетитель поставил пакет на тумбочку рядом с койкой. - Как ты сам? Поправляешься? На ноги скоро встанешь? Слушай, я ж даже не знаю, как тебя звать. Ты хоть меня помнишь? Я Серёга Желваков; мы с тобой в том автобусе ехали; ты, говорят, меня из проруби вытащил. Слушай, брат, тебе за это огромное спасибо, вот от всей души. Знаешь, какое ты дело сделал-то? Дети у меня есть, чтобы они без батьки-то делали? Супружнице моей в одиночку их на ноги прикажешь поднимать? Да ещё стерву эту, тёщу мою, - Сергей запнулся. - Слушай, да что же это такое. Болтаю и болтаю, тебе слово вставить не даю. Зовут-то тебя как, кому мне спасибо сказать-то?

- Юн, - пробормотал китаец.

- Как-как?

Линь вздохнул, опустил край одеяла.

- Юн. Линь Юн, - ответил он.

Сергей ничего не ответил, он пытался примириться с внешним видом своего спасителя. Уродливые шрамы придавали Юню сходство с чудовищами из сказок. Привыкнуть к этому нелегко. Неловкая пауза затянулась. Юн вздохнул, решил помочь Сергею.

- Большое вам спасибо за фрукты, - промямлил Юн. - Но я устал. Вы идите, я вздремну немножко.

Сергей скривился.