Ларин Петр и фабрика волшебства

— Я же тебя просила узнать, о чём. Я сама вижу, что они болтают.

— Откуда я знаю? — пожал плечами Лёвка и, заметив Лизу, что-то жующую на ходу, стал её передразнивать.

Лиза пожала плечами, дескать, кривляйся сколько влезет, а у меня конфет меньше не станет.

— Слышь, Сладкоежка, что это Туманова затеяла? Я тебе конфету дам, если скажешь.

— Нужна мне твоя конфета! Не знаю я! — ответила Лиза и пошла дальше.

Так продолжалось почти весь день. От Лёвки Морозова дети сторонились, и все его попытки выведать что-либо оказались безуспешными.

Уже перед ужином в комнату к Артёму Шубину зашёл Семернёв:

— Ну как ты? — строго спросил он, протягивая приятелю руку.

— Нормально.

— Бледный ты какой-то. Вот тебе подарок, — и он, как фокусник, вытащил из-за пазухи огромный грейпфрут и грушу. — Это витамины, тебе необходимо.

— Ну, ты, Сашка, прямо-таки в рифму заговорил! Поэтом решил стать, что ли?

— Сейчас съешь или потом?

— Ой, не знаю. Ничего я не хочу. Положи на стол.

Семернёв взглянул на часы:

— Давай попробуем зарядить тебя. Я, конечно, спец небольшой, а вдруг получится. Садись, — он усадил Шубина на табуретку. — Расслабься, закрой глаза, руки положи на колени, голову запрокинь. Да не так сильно, — ладонь Семернёва, прохладная и чуткая, легла на лоб Шубина. — Сиди, не шевелись, думай о том, что ты сосуд, например бутылка. Представил себя бутылкой?

— Представил, — прошептал Шубин.

— Очень хорошо. Теперь представь дальше, — как фокусник на сцене, протяжно и вдумчиво говорил Семернёв. — У бутылки есть горлышко, оно открыто, пробки нет. Я вливаю в тебя свою энергию, — прохладная ладонь Семернёва стала тёплой, и Артём почувствовал лёгкое покалывание в затылке. Голова чуть заметно дрогнула.

— Ещё… ещё… ещё… Моя энергия вливается в тебя.

— Эй, ты, осторожнее!

Наконец ладонь оторвалась ото лба. Семернёв стоял бледный, часто моргал, от напряжения на лбу у него выступил пот, и мелкие капельки поблёскивали.

— Тяжёлое это дело, Шубин. Честно говоря, я не думал даже.

— Учиться надо было лучше у Светланы Катионовны. А то ты штучками-дрючками своими занимался.

— Упущение. Согласен, — по-взрослому сказал Семернёв. — Теперь съешь фрукт.

— А пробку закрыть?

— Какую пробку? — не понял Семернёв.

— Да ту, о которой ты говорил.

— А-а, — засмеялся Сашка, — конечно, закрою, а то из тебя весь боевой дух выйдет.

После Семернёва вошёл Колыванов. Он принёс полные карманы конфет и пачку печенья.

— Всё это надо съесть!

— Да вы что, с ума сошли!

— После ужина я тебе ещё что-нибудь притащу. А теперь давай заряжать буду.

Артём уже привычно устроился на стуле, немного запрокинул голову.

— Только я по-своему буду это делать.

Савелий Колыванов зашёл сзади, положил обе руки на голову Артёма.

— Чувствуешь тепло?

— Пока нет.

— А сейчас? — через минуту спросил Савелий.

— Вроде есть немного.

— Ты расслабься, не напрягайся.

— Да я расслабился. Давай, качай энергию!

Колыванов пыхтел, сопел, и Артём постепенно почувствовал, как энергия переливается в него.

— Всё, больше не могу, голова кружится, — признался Колыванов, садясь на кровать.

— Мне тоже отдохнуть надо.

За Колывановым пришёл Тарас Ващенко.

— Шо таки сумны, Артём? — с порога сказал он. — Я тоби энергию принёс, а ты сумны?

— Давай, а то на ужин опоздаешь, тогда тебе влетит.

— Не боись, — Тарас стал не мигая смотреть в глаза Артёму.

— Э, только не надо гипноза, а то я усну.

— Вот когда уснёшь, я в тебя и волью жизненную силу, — растопыренными пальцами Тарас водил перед собой, словно сбрасывал невидимую паутину. — Сейчас чувствуешь?

— Да, — сказал Артём, — даже лоб заболел и голова начинает кружиться.

— Это моя энергия в тебя входит.

Закончив сеанс, Тарас заметил конфеты.

— Бери, ешь, я уже на шоколад смотреть не могу.

— Нет, не возьму, и не уговаривай. Тебе самому всё это надо. А то нас Туманова запугала, говорит, что ты, как узник концлагеря, из которого всю кровь высосали.

— Слушайте вы её больше, она вам такого наплетёт!

— Правильно говорит. Я же по тебе вижу. Ладно, я побежал.

Рыжий Лёвка видел, что в комнату к Артёму по очереди заходят ребята. И он тоже вошёл. Но Артём был предупреждён.

— Ты чего? — спросил он, глядя на Лёвку Рыжего.

— Да просто зашёл узнать, как ты тут. Пойдёшь на ужин?

— Нет, не пойду.

— А, понятно. А я бы на твоём месте пошёл, поел как следует, — мечтательно облизнув пухлые губы, сказал Лёвка.

— Вот и иди, ешь. Можешь мою порцию тоже срубать, дарю.

— Да не нужна мне твоя порция! Это я просто так.

— Слушай, Лёвка, тебя, наверное, ждёт кто-то?

— Кто меня ждёт? — насупил брови Морозов.

— Не знаю. Ты дёрганый какой-то, нервный. Как будто торопишься, опоздать боишься.

— А чё это они к тебе ходят все?

— Просто заходят проведать, узнать, как я. Посмотреть, не помер ли ещё.

— Хе-хе, — сказал Лёвка, — не похож ты на больного и слабого. Щёки румяные, глаза блестят.

— Может, мне в данную минуту и не плохо, но и не очень хорошо, скажу тебе честно.

— Ладно, я побежал. Не скучай.

Инга Акулова ждала Лёвку в конце коридора.

— Ну что, узнал? — взглядом спросила она.

— Да просто все заходят проведать, посмотреть, как он.

— А о чём говорят?