Ларин Петр и машина времени

Соня подошла к меблированной горке у стены гостиной, где за стеклом притаилось ещё несколько фотографий. Она хотела отодвинуть стекло, чтобы рассмотреть их поближе, — в душе нарастало понимание того, что с Петром в их будущей жизни произошло что-то неправильное и, возможно, найти ключ к разгадке ей помогут ещё какие-то вещественные доказательства их совместно прожитой жизни. Однако мебельный пластик не поддавался, и Соня невольно наделала шуму.

— Мама? — раздался сверху девичий голос.

Соня замерла, отступив в тень под винтовую лестницу. Как назло, именно в этот момент кто-то позвонил в дверь.

— Ма, открой, я уже разделась, — голос девушки срывался до хрипоты.

«Нужно бежать отсюда», — решила Соня и метнулась к двери. Но, как она ни искала, ручки в двери не оказалось. Она заметалась в панике, пытаясь найти укрытие. Можно было прочитать заклинание, помогающее отпереть любые запертые двери, но кто его знает, на кого она наткнётся там за дверью. Лучше спрятаться и выждать, пока все обитатели дома займут стационарные позиции, а потом, удостоверившись, что они не собираются трогаться с места, выбираться наружу с помощью магических заклинаний. Увидев под лестницей полуприкрытую дверь, она быстро нырнула туда. Небольшое стеклянное окошко в кладовке, куда юркнула Соня, было закрыто жалюзи, чему Соня страшно обрадовалась, — это давало ей возможность наблюдать за происходящим.

В дверь продолжали настойчиво звонить. Девушка, кутаясь в халат, стала спускаться по лестнице, стуча шлёпанцами.

Окинув взглядом холл, она повторила: — Ма, ты здесь?

Не дождавшись ответа, она отправилась в прихожую.

— Бабушка? — прошмыгала она носом. — Привет, дедушка. Бабушка, ты в своём репертуаре! — замечание девушки относилось к огромной пластиковой сумке, из которой выбивались пакеты и запечатанные пластиковые контейнеры. Суетливая морщинистая старушка сразу направилась на кухню и принялась, как послышалось Соне, выгружать свёртки на обеденный стол. Соня уже поняла, что видит перед собой собственную дочь, девицу лет шестнадцати, и собственных же родителей. Мать её, как она поняла с первой минуты, не изменилась — обилие принесённых с собой образцов многочисленной домашней снеди говорило о том, что её всегдашняя забота о человечестве, выражающаяся в желании прежде всего накормить всех и каждого, осталась прежней.

Мать Сони подошла к видеоэкрану, который только что заинтересовал Соню.

— О, окно уже работает. Отец всё же его починил?

— Да, на это у него наконец нашлось время. Вчера у него было дрянное настроение, и он показал нам фокус — починил окно одним только заклинанием, даже без помощи индикаторной отвёртки. Ему иногда кажется, что мы всё ещё маленькие дети и нас нужно развлекать фокусами вроде этого. Он до сих пор старается убедить самого себя в том, что у него ещё остались какие-то способности, неподвластные тому заклятью.

— Давай не будем трогать эту тему, внучка, — печально остановила девушку мать Сони. — Твой отец мучается из-за этого всю жизнь. Если бы не та его глупая детская шалость в то злополучное воскресенье, его не отчислили бы из школы и уж не наложили бы такое заклятье. И он не был бы сейчас обычным человеком, а ведь это угнетает его больше всего. С тех пор как это случилось, он просто опустил руки. Единственное, что получилось у него в жизни, так это то, что твоя мама всё-таки не отвернулась от него после того, как его отчислили из школы. Правда, из неё волшебницы тоже не получилось — она не захотела больше заниматься магией, чтобы не огорчать Петра.

Соня насторожилась. Детская шалость, которая должна сломать Петру всю его жизнь? И это должно случиться сегодня на озере, во время фестиваля?

Мать Сони поджала губы. Видно было, что семейная драма и годы спустя продолжала довлеть над родственниками Ларина Петра.

Как все пожилые люди, мать Сони готова была в сотый раз пересказывать одно и то же. Чтобы лучше услышать, что она говорит, Соня Туманова решила рискнуть. Когда девушка вместе с бабушкой и дедушкой отправилась на кухню, она осторожно выбралась из кладовой и подошла к дверям кухни.