Ларри

- Они этого не ждут, - пробормотал он себе под нос, снимая со стены топор и начиная его точить.

Он хорошо лежал в его руке; как ребенок в первый раз понимает, что его пенис не только для того, чтобы мочиться. Он все еще чувствовал запах крови, оставшийся с 1978 года, несмотря на то, что чистил его религиозно – каждое воскресенье в течение последних тридцати шести лет.

Как только лезвие стало красивым и острым, он положил его на деревянный ящик, на котором любил работать, и улыбнулся. Да, это действительно должно было сработать очень хорошо.

Он прошел в дальний конец комнаты и снял самую короткую доску.

Вот онa. Слегка расплавленная, но все еще очень узнаваемая; это была маска, которая сделала его знаменитым. Он вынул её и перевернул так, чтобы глазницы смотрели на него; пока они были пустыми, но ненадолго.

- Свинорыл! - сказал он, стараясь сдержать волнение.

Его эрекция упиралась в молнию, и это было чертовски больно, но длилось недолго. Для шестидесятипятилетнего мужчины длительные эрекции были редкостью.

Он поднял маску так, чтобы она оказалась на уровне его лица.

- Мы немного повеселимся, - сказал он. - Как в старые добрые времена.

Но у тебя сломано бедро, - провизжала маска. Или нет. Ларри никогда не был уверен, что реально, а что нет. Все, что он знал, это то, что было бы невежливо игнорировать эту вещь.

- Я все еще могу это сделать. МЫ все еще можем это сделать.

Он ощупал ноздри, словно наткнулся в лесу на двух тайваньских близнецов.

Разве у тебя только что не случился сердечный приступ?

- Это было много лет назад,- сказал Ларри. - И это была всего лишь шестерка по шкале Рихтера. Мое сердце сильнее, чем когда-либо прежде.

Я пробыла за этой стеной чертовски долго, - заныла маска. - Ты уверен, что у тебя еще есть яйца?

Ларри кивнул.

- О да. Конечно, они уже не такие пушистые, как раньше, и одно из них соскользнуло вниз на несколько дюймов, но они оба все еще там.

Он натянул маску на голову; паук, недоумевая, что, черт возьми, происходит, вылез через одно из глазных отверстий и вскарабкался на ящик. Внутри маски пахло резиновой задницей, но Ларри этого даже не заметил. Он поднял топор и впервые за многие десятилетия почувствовал себя живым.

У него не было зеркала – он был серийным убийцей, а не моделью "Версаче", – и поэтому он смотрел на свое размытое изображение на лезвии топора.

- Хорошо выглядишь, - сказал он, подмигивая самому себе.

Глаз за глазницей истончился до щелочки, прежде чем снова открылся.

Твоя голова стала меньше, - сказала маска.

- Потерял несколько волос, - ответил Ларри. - Такое случается с лучшими из нас.

Маска начинала раздражать его; неужели она всегда была такой чертовски разговорчивой? Говорила ли она когда-нибудь раньше? Он мысленно вернулся в 1978 год. Нет, он не мог припомнить, чтобы она говорила с ним тогда. Это было что-то новое. Еще одна из тех вещей, которые приходят только с возрастом, вроде слабого мочевого пузыря, хрупких бедер и годичной подписки на "Друга народа".

Так когда мы выходим? - с энтузиазмом спросила маска. - Я хочу увидеть кровь, голые груди, окровавленные голые груди...

- Всему свое время, - сказал Ларри чересчур усердной маске. - Мама об этом не знает, а если узнает, то убьет. Нам придется быть предельно осторожными.

Под осторожностью он подразумевал ожидание, пока мать ляжет спать, прежде чем отправиться в лагерь.

Срань господня, она еще жива? - недоверчиво спросила маска. - Твоя мама такая старая, что ее свидетельство о рождении просрочено!

- Да, да, точно-точно!

Твоя мама такая старая, что ее номер социального страхования равен 1...

- Да, слушай, а мы можем не делать этого?

Твоя мама такая старая, она знала Бургер Кинга, когда он был просто принцем....

- Хватит, ты, сучья маска! - терпение Ларри было тоньше мошонки комара, натянутой на барабан.

Он сорвал маску с головы, на мгновение забыв, что у него есть борода.

Ты оставил во мне немного волос, - сказала маска.

- Вижу, - ответил Ларри, выдергивая пригоршню серебристых волос. - Послушай, с этого момента я буду благодарен, если ты будешь говорить только тогда, когда к тебе обращаются.

Отлично, - сказала маска. - Я сделаю это, если ты пообещаешь, что перед тем, как снова наденешь меня, съешь мятную конфетку.