Ларс III

Пыль, поднятая тысячами ног, висела в воздухе плотной завесой, забиваясь в ноздри и глаза. Венеция, раскинувшаяся на островах посреди лагуны, уже была видна — диковинный город, непохожий ни на один из тех, что гардарцы видели раньше. Дома, тесно прижатые друг к другу, каналы вместо улиц, высокие колокольни церквей. Всё это казалось каким-то нереальным. Мы находились на материковой части.

Из города навстречу войску выехала группа всадников в ярких одеждах.

— Послы от дожа, — пояснил Омуртаг.

Послы, спешившись, низко поклонились.

— Приветствуем вас, доблестные воины севера, — начал один из них на латыни, — дож Венеции рад принять вас в своих владениях. Он предлагает вам разместиться на острове Лидо, где для вашего войска приготовлено все необходимое.

— Где это Лидо? — хмуро поинтересовался болгарин.

— Небольшой остров рядом с Венецией, — пояснил посол, — Там достаточно места для вашего лагеря, есть пресная вода и пастбища для коней.

Мы с Омуртагом переглянулись.

— А почему не в самой Венеции? — спросил болгарский наместник.

— Город наш не приспособлен для размещения такого большого войска, — с поклоном ответил посол, — Но не беспокойтесь, мы позаботимся о вашем удобстве. На Лидо вас ждут обильные запасы продовольствия и вина.

Я, поколебавшись, кивнул. Войско двинулось дальше, следуя за послами. Вскоре показался и сам остров Лидо — длинная песчаная коса, отделяющая лагуну от открытого моря. Венецианцы быстро ретировались.

Я, оглядевшись, почувствовал, как у внутри все холодеет. Никаких деревьев, только редкие кустики, да колючки. Ветра гуляли по острову, поднимая в воздух песок и соленый запах моря.

— И где тут становиться лагерем? — спросил Омуртаг у меня, но я только пожал плечами.

Войско начало разбивать лагерь, но это оказалось нелегкой задачей. Палатки срывало ветром, колья не держались в рыхлом песке. Кони беспокойно ржали, не находя подходящего места для пастбища. Обещанные запасы продовольствия оказались скудными, а воды — и того меньше.

Стемнело. Воины, уставшие и голодные, жались у костров, пытаясь согреться. В темноте слышались ругань и ржание коней. Я, глядя на тлеющие угли, понимал — прибытие в Венецию началось совсем не так, как мы ожидали. Вот только кто в этом виноват? Дож или византийские императоры?

Глава 23

Начало осени 827 г., Венеция.

Я с тоской смотрел на дворец дожа. Ну и громадина. Белый, резной, с колоннами и арками. Я, конечно всякое видал, даже в Царьград захаживал. Но тут даже у меня дух захватило. Только вот восхищаться красотами было некогда.

Двадцать тысяч голодных ртов, сидели на том проклятом острове, куда их венецианцы засунули.

— Ну что, царь, пойдем воевать с дожем? — пробасил Омуртаг, почесывая бороду. — А то гляди, легион скоро от голода друг друга жрать начнет.

Он, конечно, преувеличивал. Запасы у нас имелись. Да и со стороны болгарской границы припасы поступают. Но ведь уговор был такой, что дож поможет со снабжением.

— Не мечом единым сыт воин. Сначала поговорим, посмотрим, что эти хитрованы задумали, — остудил я горячую голову болгарина, — но ты напирай на них, я в сторонке постою, посмотрю, — хмыкнул я.

Поиграем в доброго и злого полицейского. Эду я тихонько сказал помочь наместнику подергать за хвост венецианцев.

Зал Совета дожей оказался еще роскошнее дворца. Мраморные полы, фрески на стенах, потолок золотой, будто небо в полдень. А народу — тьма. Дож, советники, знатные господа — все в бархате и шелках, с золотыми цепями на пузах. Смотрят на нас с любопытством, будто на диковинных северных варваров, коими мы и были для них.

Омуртаг прокашлялся, постучал рукоятью меча о мраморную колонну — сразу восстановилась тишина.

— Дóбре ли дошли, должен был ты спросить, дож Венеции, — говорит Омуртаг,

Дож, сухонький, как вобла, старичок, заерзал на троне

— Привели мы двадцать тысяч воинов. Да только вот незадача — сидят они на острове вашем, как птицы в клетке, ни еды, ни питья. Это как понимать?

Недавно выбранный, как мне сказали византийцы, венецианский дож Джустиниано Партечипацио заговорил, запинаясь:

— Царь… понимаешь… недоразумение вышло…

Болгарин недоуменно посмотрел на меня. Я, скрывая улыбку, подмигнул. Пусть думает, что Омуртаг — царь. Будет весело.

— Недоразумение? — переспросил болгарин, — Двадцать тысяч человек голодом морить — это не недоразумение, это предательство. А предательство карается только одним способом, — он положил руку на рукоять меча.

Дож совсем скис, а советники его начали переглядываться, перешептываться. Видно, не ожидали такого напора от нас.

Омуртаг усмехнулся.

— Ладно, некогда мне тут с тобой болтать. Три дня вам даю, дож. Три дня, чтобы накормить-напоить мою армию. Иначе…

Он не договорил, но все поняли. Венецианцы хоть и купцы, но дураками не были. Знали, что северные варвары — воины не робкого десятка.

Омуртаг развернулся и вышел из зала, Метик следом.

Я с Агой, Умкой и десятком легионеров потрусили за ними, еле сдерживая смех.

Венецианцы проводили нас взглядами, полными ненависти и страха. Выйдя из зала совета, Омуртаг расхохотался: