Лашарела

— Чем отблагодарить тебя за то, что ты спас мне жизнь? — торжественно обратился он к входящему Лухуми. — Из великого рода Комнинов после смерти моего брата Давида остался только я один, — продолжал он взволнованно. Византия ждет, когда я верну ей былое величие и блеск. Я не могу умереть, пока не буду венчан на престол в городе святого Константина. Грешно мне было бы умереть так глупо. — Комнин немного помолчал, привстал, опершись на локоть, и заговорил еще более напыщенно: — Провидению было угодно, чтобы я остался жить и ты стал его орудием, спас от гибели надежду ромеев, последнего отпрыска прославленного рода Комнинов. Когда я взойду на престол, велю поставить тебе памятник на главной площади. А пока проси у меня, чего захочешь!

Лухуми стоял не шевелясь и молчал. Еще совсем недавно у него могла быть просьба к кесарю Трапезунда — вернуть каракового жеребца крестьянскому парню Каруме Наскидашвили. Но теперь жеребец был мертв. О чем же просить кесаря? Ничего путного не приходило в голову Лухуми, и он стоял по-прежнему молча, нахмурив густые брови.

— Ну, говори же, Мигриаули, чем пожаловать тебя? — повторил вопрос Комнин.

— По милости нашего царя, у меня есть все. Мне не о чем просить, государь! — произнес наконец Лухуми.

Ответ телохранителя понравился Георгию и его приближенным.

— Ну, тогда возьми пока хоть это, — Комнин взял из рук визиря кисет, набитый золотом, и протянул его Лухуми, — и знай, что наследник престола византийского будет помнить о твоей услуге…

Лухуми не двинулся с места. Рука с кисетом повисла в воздухе.

Стоявшие вокруг визири перешептывались, дивясь глупости и заносчивости царского телохранителя. Что ж он не падает на колени перед кесарем, не целует руку, не благодарит за оказанную милость?

Комнин решил, что Лухуми не берет денег, не получив на то разрешения своего государя, и выразительно поглядел на Лашу: дескать, прикажи взять награду.

— Возьми, Лухуми! Не обижай кесаря, нашего гостя… — приказал Лаша. — А я к тому еще жалую тебе звание азнаури да землю с крестьянами. Если у тебя будет какая-нибудь просьба, ты поведай мне, я не откажу.

Эристави и визири наклонили головы в знак согласия и одобрения, но на новоиспеченного азнаури поглядывали хмуро.

Лухуми принял кисет из рук Комнина, и опять ему вспомнился горько плачущий Карума. При последних словах царя Лухуми вскинул голову и глянул прямо в глаза стоявшему напротив него кахетинскому эристави.

Какая еще может быть просьба у Лухуми, как не о Каруме Наскидашвили! «Как только останусь с глазу на глаз с царем, расскажу ему всю правду, и тогда зарвавшийся эристави не избегнет справедливого гнева!»

Подумав об этом, Мигриаули пал на колени перед обоими государями.

В тот же вечер охотники из Курмухи рассказали Лухуми, что едва они подтащили задранного кабаном коня к пропасти, как из лесу выскочил какой-то оборванец, кинулся к коню, обхватил руками его голову, целовал мертвые глаза… От трупа его оттащили с трудом. Парень ничего не отвечал на расспросы и только просил не бросать коня на съедение воронью. Он сам взялся вырыть яму. Охотники согласились, помогли ему вырыть могилу и засыпать коня землей. Когда они уходили, незнакомец еще оставался сидеть у свеженасыпанного холмика.

Мигриаули слушал этот рассказ, едва сдерживая слезы.

— Не в своем уме, должно, парень, — заключили охотники.

Охота расстроилась. Георгий велел возвращаться в Тбилиси.

Лухуми отпросился на несколько дней у царя и поехал в Велисцихе.

У переправы через Адазани его дожидался Карума Наскидашвили. Мигриаули сошел с коня и молча подал ему руку.

— Если бы кабан не задрал твоего коня, я бы обязательно выпросил его у царя, — проговорил Лухуми. — Но что поделаешь! Мне посчастливилось спасти жизнь греческому кесарю, он наградил меня. Вот они, эти деньги, я взял их только для тебя. Возьми, на них ты сможешь купить целый табун коней, Карума! — Он протянул парню кисет с золотом. Рука Лухуми застыла в воздухе. Карума отвел глаза в сторону.

— А ты рассказал царю о моей беде? — спросил он, не глядя на Лухуми.

— Я не успел… Но непременно расскажу, как только останусь с ним наедине.

— Не надо… — почти со злобой проговорил Карума. — Я сам найду дорогу к правде! — Нахмурившись, он отошел от ошеломленного Мигриаули.

— Постой, Карума… Куда ты?

— Я и сам не знаю, — обернулся Карума. — Идти-то некуда… — махнул он рукой.

— Пошли ко мне, будешь у меня жить…

— Надоело мне по чужим людям мыкаться, не маленький я уже! Сам знаю, куда пойти! — с угрозой в голосе воскликнул Карума и решительно зашагал прочь.

— Постой, парень… Послушай! Не делай глупости… — кричал ему вдогонку Лухуми.

Но Карума Наскидашвили не слушал и удалялся быстрым и твердым шагом.

Получив дворянское звание, Мигриаули приобрел просторный каменный дом и женился на Лилэ.

Лилэ покорно, словно ягненок, следовала материнской воле. Она немногое понимала из того, что происходит вокруг нее. Лухуми был храбр, а теперь и богат, даже ее гордая мать уважала его, хотя сам он по-прежнему краснел и смущался перед невестой.

Лухуми подарил Лилэ много красивых нарядов и драгоценностей.