Ласка сумрака

– Если кровь наследницы трона ничего для тебя не значит, мне нечего предложить. – Я снова обратила к ней взгляд, отлично представляя эффект, производимый моими трехцветными золотисто-зелеными глазами в раме из кроваво-красных волос, в сочетании с блеском кожи, подобной полированному алебастру. Я выросла среди женщин и мужчин, использовавших свою красоту как оружие. Мне и в голову не пришло бы проделать такое по отношению к другому сидхе, потому что все они были красивее меня, но с Нисевин, с ее голодным взором, прикованным к моим мужчинам, – с ней я могла использовать собственную иномирность, как она пыталась использовать свою.

Она шлепнула маленькими ладошками по подлокотникам кресла так сильно, что белая мышь подпрыгнула.

– Во имя Флоры, ты – кровь и плоть твоей тети! Принц Кел никогда не умел так пользоваться своей красотой, как Андаис или ты.

Я слегка поклонилась – кланяться сидя всегда бывает неловко.

– Очаровательный комплимент от прекрасной королевы.

Она самодовольно улыбнулась, поглаживая мышь, откинулась назад в кресле так, чтобы прозрачное платье открыло еще больше. Тело ее перешло за грань тонкого в сторону скелетообразного, так что казалось, будто она постоянно недоедает. Но она считала свое тело прекрасным, и я никак не могла показать, что думаю иначе.

Холод чуть позади меня оставался неподвижным. Он снял поясной ремень, наплечную кобуру и пиджак – но ничего больше. Даже ботинки не снял. Он не собирался раздеваться в присутствии Нисевин.

Дойл, по другую руку от меня, освободился от кобуры, снял брючный ремень и рубашку. Серебряное колечко в его левом соске блестело так, что Нисевин было видно, хоть он и был повернут к ней боком. Рис продолжал возиться с водопадом густых черных волос, словно разглаживал шлейф у платья.

Мужчины в согласии двигались вокруг меня, словно фрейлины, готовящиеся ко сну. Они оставили мне самой разбираться с Нисевин. Что означало, что я справляюсь. Приятно осознавать.

Я продемонстрировала ей изгиб губ, красных, как алая-алая роза, без всякой помады.

– Моя кровь за лечение моего рыцаря. Ты согласна?

– Ты очень легко предлагаешь свои соки, принцесса. – Она была настороже.

– Я предлагаю лишь то, чем владею.

– Принц думает, будто владеет всем двором.

– Я знаю, что владею лишь телом, в котором обитаю. Все большее – гордыня.

Королева рассмеялась.

– Ты вернешься домой ради моей трапезы?

– Ты согласна, что твоя трапеза – достаточная плата за лечение моего рыцаря?

– Согласна, – кивнула она.

– Тогда чего будет стоить такая трапеза каждую неделю?

Я почувствовала, как напряглись мужчины за моей спиной. Воздух в комнате вдруг сгустился. Я поборола желание оглянуться. Я – принцесса, и мне не нужно спрашивать разрешения у моих стражей. Либо я правлю, либо нет.

Глаза Нисевин сузились в язычки бледного пламени.

– Что ты имеешь в виду, говоря «трапеза каждую неделю»?

– Именно то, что сказала.

– Отчего ты предлагаешь мне свою кровь еженедельно?

– Ради союза между нами.

Холод подался ко мне по постели:

– Мередит, нет…

Он вот-вот сказал бы что-то неуместное и все разрушил. Я уловила хвостик мысли, и она показалась мне неплохой.

– Нет, Холод, – сказала я. – Ты не говоришь мне «нет». Я говорю тебе «нет» или «да». Не забывай. – Я одарила его взглядом, надеюсь, вполне понятным. Заткнись, черт побери, и не порти дело. Он сжал губы в тонкую черточку, очевидно, задетый, но сел, надувшись. Ну, хотя бы промолчал.

Я услышала, как перевел дыхание Дойл, и бросила на него взгляд. Единственного взгляда было достаточно. Он едва заметно кивнул и отдался на волю Риса, расчесывавшего его длинные волосы. Их черные пряди были волнистыми, наверное, из-за того, что были только что заплетены в косу: мне помнилось, что волосы у Дойла прямые. Я отвлеклась на миг, глядя на Риса, сплошь – бледное совершенство на фоне этой черноты. Покашливание Дойла заставило меня вздрогнуть и вновь повернуться к зеркалу.

Нисевин смеялась колокольчиком, но колокольчики ее смеха звучали чуть-чуть не в тон, словно тень уродства легла на что-то прекрасное.

– Прошу прощения за мою невнимательность, королева Нисевин.

– Ну, если бы меня ожидал такой приз, я постаралась бы завершить беседу поскорее.

– А как насчет приза в виде моей крови, ожидающего тебя?

Ее личико посерьезнело.

– Ты настойчива. Очень не похоже на фейри.

– Я частью брауни, а мы – более упорный народ, чем сидхе.

– Ты еще и отчасти человек.

Я улыбнулась.

– Люди в этом похожи на сидхе: есть более упорные, есть менее.

Она не улыбнулась в ответ.

– Я вылечу твоего зеленого рыцаря в обмен на твою кровь, но на том все. Одна трапеза, одно исцеление – и мы квиты.

– За глоток моей крови царь гоблинов Кураг стал моим союзником на шесть месяцев.

Тонкие бровки приподнялись.

– Это дела гоблинов и сидхе, но не наши. Мы – феи-крошки. Никого не заботит союз с нами. Мы не сражаемся в битвах. Мы не вызываем на дуэли. Мы занимаемся своими делами, и пусть все прочие думают о своих.

– Так ты отвергаешь союз?

– Думаю, осторожность будет здесь лучшей доблестью, принцесса, насколько бы ты ни была вкусна.