Ласковые имена

– Тебе не приходило в голову, какая ты неинтеллектуальная? Ты просто ненавидишь университеты. Ты это замечала?

– Да, мне это известно. По крайней мере, я ненавижу факультеты. Я их терпеть не могу, потому что в них царит скука.

– Какая ты самонадеянная, – Флэп был задет за живое. – Кто же там скучает?

– Каждый преподаватель в этом чертовом университете. Они просто не сознаются. По крайней мере, я же не скрываю, когда мне скучно.

– То есть всегда, – заметил он.

– Не всегда.

– Если бы ты хоть притворялась немного повеселее, ты была бы привлекательнее.

– А зачем мне притворяться?

– Ради мальчиков.

– Заткнись. Я мальчиков вижу не шесть минут в неделю. Когда я с ними, я не скучаю. Они меня ободряют. Если бы тебя это интересовало, они бы и тебя ободрили.

– Моя скука и у моих коллег гораздо культурнее твоей веселости.

– Так и сиди с ней, ученый дерьмовый. Мне не нужно быть культурной в собственной спальне.

На этом месте Флэп ушел. Он замкнулся в своей профессии и стал реже ссориться с женой. Томми, не по годам развитой, одиннадцатилетний начитанный мальчик, заметил это и стал упрекать свою мать в отдалении отца.

– Сколько в тебе злости, – заметил он однажды утром. – Мне кажется, это из-за тебя папа от нас так отошел.

Эмма остановилась и посмотрела на него.

– Как тебе понравится, если я в тебя запущу этим блином?

Но Томми не отступал, по крайней мере, в эти несколько минут.

– Мы с братом тоже здесь живем. И у нас есть право на собственное мнение.

– Я рада, что ты признаешь в нем своего брата. Обычно ты этого не делаешь. Учитывая, как ты относишься к Тедди, у тебя мало оснований рассуждать о чьей-то злости, ты не согласен?

– Ну, это разные вещи, – возразил Томми. Спор его увлекал.

– В чем же разница?

– Тедди слишком мал, чтобы уйти. Ему приходится с этим мириться. А папе – нет.

Эмма улыбнулась.

– Ты настоящий внук своей бабушки. Это меткое замечание. Возможно, мы могли бы договориться. Ты постараешься быть подобрее к Тедди, а я – к папе.

Томми покачал головой.

– Так не пойдет. Этот парень чересчур меня раздражает.

– Тогда ешь свой завтрак и не цепляйся ко мне.

Вначале фигура Сэма и его печальный вид очаровали Эмму. Когда она приходила в банк, его крупное лицо всегда оживлялось. С тех пор, как она активно кого-нибудь желала, прошло столько лет, что ей потребовалось долгое время на то, чтобы распознать свои чувства, а затем – еще восемь месяцев ушло на то, чтобы решиться на какие-то действия в связи с этим. Она встречала его жену, маленькую коренастую болтливую, чрезвычайно занятую собой женщину по имени Дотти, возглавлявшую половину общественных и благотворительных организаций Де-Мойна. Она, казалось, могла уделить Сэму немного своего времени, и в целом была так довольна собой, что Эмма никогда не испытывала угрызений совести, соблазнив ее мужа. Было очевидно, что Дотти не будет сокрушаться, если у нее на несколько часов отнимут Сэма.

Восемь месяцев Эмма с ним флиртовала. Она не могла сравниться в кокетстве со своей матерью. У нее не было других занятий романтического или эмоционального свойства, но находилось множество причин для посещения банка. Сэм Бернс понятия не имел, что с ним флиртуют, но он явно оживлялся, когда молодая миссис Гортон на минутку заходила в банк, чтобы с ним поздороваться. Его секретарша, Анджела, сознавала это немного лучше, но она никогда бы не заподозрила Эмму в подлинно темных намерениях.

– Только ты, милая, заставляешь его краснеть от смущения, – сказала она Эмме. – Я всегда радуюсь, когда ты приходишь. Он избавляется от грусти легче, чем любой другой мужчина из тех, кого я знаю. Я этого мужчину видела таким подавленным, что он едва мог мне диктовать.

Эмма подружилась с Анджелой. Она была не болтлива. Вообще-то вначале Эмма какое-то время не была уверена в успехе своего кокетства. Казалось, не найдется способа завлечь столь крупного печального респектабельного мужчину из банка в незаконную постель. И даже если ей удастся выманить его из банка, где найти эту незаконную постель? Эмма говорила себе, что это несерьезно, что ей нужно лишь внимание, сознание, что кто-то может приободриться, когда она входит в комнату. Но вообще-то это была неправда. Ее домашняя сексуальная жизнь скатилась до уровня, который в прежние времена она оценила бы как невероятно низкий. Флэп сделал счастливое открытие: новое поколение студенток, которых он учил, придавало сексу не больше нравственного значения, чем, например, принятию горячей ванны. Более того, поскольку он был по натуре ленив, его порадовало то, что, как выяснилось, ему даже не надо разыскивать этих студенток – в неряшливой одежде, достигшие брачного возраста, двадцатилетние девушки с удовольствием останавливали свой выбор на нем. Часто для совращения достаточно было зайти в комнату, может быть, послушать несколько записей и покурить с ними травки. Он быстро пристрастился к студенткам и все реже обращался к своей жене – только под действием алкоголя, либо чувства вины.