Ласковый голос смерти

Этот спортзал дороже, но, на мой взгляд, он того стоит. Он намного больше, а значит, лучше оснащен, и абонемент по карману далеко не каждому клиенту. Днем приходят женщины, которым больше нечем заняться, матери с детьми после школы. Но вечером спортзал заполняют профессионалы-одиночки, которые, сделав свое дело, отправляются домой, или в паб, или куда-нибудь еще, куда идут люди, одновременно и похожие, и столь непохожие на меня.

На этой неделе будет год, как нам сказали о смерти Дженис. Возможно, именно поэтому в последнее время я так часто о ней вспоминаю. Погода и желтеющие листья напоминают о разложении и гниющем трупе, постепенно превращающемся в жидкость, — трупе, который никто не замечает. Жаль, что я не уделял ей больше внимания. В Дженис было столько красоты, а я ее бездарно упустил.

Но с другой стороны, это всего лишь новый повод для беспокойства вроде той мерзкой бабы из дома престарелых. Она опять позвонила сегодня вечером, когда я собирался в спортзал, и, ожидая услышать Вона, я ответил, даже не взглянув на экран телефона.

— Мистер Фридленд?

Я тут же понял, что это она. Она произносит мою фамилию с ударением на второй слог, в отличие от всех прочих. Фрид Ленд. Не поправляю я ее лишь потому, что, возможно, она точно так же обращается к моей матери. Подумав об этом и, естественно, о том, что мать не может выразить своего возмущения, я слегка развеселился.

— Да, слушаю, — ответил я, притворившись, будто ничего не заметил.

— Мистер Фрид Ленд, это заведующая из «Лиственниц».

— Да, — повторил я.

— С вашей матерью все в порядке, беспокоиться не о чем.

— Хорошо, — сказал я.

— Однако она страшно по вас скучает.

«Сомневаюсь», — подумал я.

— В самом деле? Вы уверены, что она вообще понимает, где она?

— Иногда да. У нее бывают просветления. И в такие моменты ей, похоже, остро недостает вас. Вы так долго ее не навещали, мистер Фрид Ленд.

— Я был очень занят, — ответил я. — Работы невпроворот.

— А по выходным?

— Послушайте, я постараюсь подъехать в воскресенье. А теперь прошу меня простить, дела.

— Конечно-конечно. До встречи.

Чертова баба, испортила своей болтовней интересный вечер. В любом случае какой мне смысл ехать навещать мать? Шансы, что в те полчаса, что я там пробуду, у нее наступит «просветление», ничтожны. А если даже и так, не могу представить, о чем мы будем говорить после столь долгой разлуки. И все-таки подумаю насчет воскресенья, лишь бы эта баба перестала донимать своими звонками.

Теперь она звонит реже. В прошлом году, когда инсульт превратил мать в беспомощное существо, дом престарелых был только рад ее принять. Я быстро нашел лазейку в законе о медицинском обеспечении, и ее содержание полностью оплачивалось. Похоже, представителей учреждения это не особо обрадовало, хотя я так и не понял почему — ведь они получали те же деньги, к тому же из более надежного неиссякаемого источника. Я подозревал, что они старались поддерживать со мной контакт, чтобы вытянуть больше денег на дополнительные услуги, которых финансирование не покрывало. Что толку от персонального телевизора, если есть такой же в комнате отдыха, который мать вполне может смотреть, появись у нее желание? Зачем ей туфли, если она никогда и шагу не сделает за дверь?

Однажды я попытался все это объяснить, но тон заведующей стал чересчур резким. После этого разговора — в завершение которого она сказала что-то насчет того, что мне следует хоть иногда навещать мать, причем с весьма неуместным сарказмом, — я перестал брать трубку, если на дисплее телефона высвечивался номер дома престарелых. Ей даже не приходило в голову оставить сообщение.

Я действительно готов навестить мать. Собственно, я вовсе не против съездить за город в солнечный выходной, купить по пути шоколада, а потом съесть его в комнате матери, поскольку сама она его съесть не может, — но я сатанею, если какая-то высохшая старуха указывает мне, когда именно следует мне это сделать.

Точно так же я терпеть не могу, когда кто-то указывает, что мне делать.

Так или иначе, у меня на эти выходные свои планы, и, вероятно, я буду основательно занят. Слишком многим моим исследовательским проектам предстоит дать плоды — восхитительные трансформации, которые никак нельзя пропустить.