Ласковый обманщик

После того как Кейн в принципе изложил идею, его брат начал разъяснять некоторые подробности. Накануне братья засиделись до глубокой ночи, и Майк рассказывал Кейну о жизни Саманты, о том, как она хорошо себя вела после смерти матери, — милая девочка, которая никому никогда не доставляла никаких хлопот, никогда не обращалась ни к кому за помощью, а следовательно, ей никто и не помогал. Она вылезала из кожи, стараясь угодить отцу, вплоть до того, что даже вышла замуж за человека, который ей никогда даже не нравился, и старалась ублажить мужа, и сердилась на себя, а не на него, когда, не могла его удовлетворить.

Рассказывая Кейну о том, что произошло с мамой Саманты, Майк заметил, что после каждого нового ужасного удара судьбы Саманта замыкалась в себе на пару дней, а затем вела себя так, будто ничего и не произошло. Многие годы подряд ее жизнь состояла из сплошных трагедий; их было так много, что большинство людей такого бы просто не пережили. Но Сэм не только выжила, но и продолжала выполнять свои обязанности, будто ничего не происходило. Майк сказал брату, что, если бы у него была цель лишь восстановить события той ночи, можно было бы ограничиться рассказом Макси, но Майк представил себе, как Саманта сидит в своем скромненьком костюмчике, которым она так гордится, и тихо выслушивает очередную трагическую историю, затем встает и говорит: «Куда мы сегодня пойдем ужинать?» Что бы ни рассказала Макси, Сэм запрячет услышанное глубоко в себя, подавит свои эмоции, и жизнь потечет, как и прежде.

Однако Майк очень хорошо помнил газетные истории о женщинах, которые внезапно, без каких-то особых причин, кончали жизнь самоубийством. А потом выяснялось, что виной всему были глубоко затаенные, загнанные внутрь переживания и проблемы, корни которых чаще всего уходили в детство…

Он боялся за Саманту, боялся, что если она по-прежнему будет носить б себе свою скорбь и гнев, то взорвется, как вулкан, — если не сейчас, то когда-нибудь потом, лет через двадцать. Но было ясно одно: Саманте необходим шок, чтобы излить чувства, что накопились в ней за многие годы.

Именно по этой причине Майк и затеял весь этот спектакль, заявив Саманте, что это делается ради восстановления истины. Но Кейн отлично понимал, что если бы речь шла только об истине, то Майк охотно отказался бы от этой затеи и предпочел больше никогда даже не слышать имен Дока или Макси. Он потерял желание узнать правду о тех давних событиях. Теперь его единственной целью стало благополучие Саманты. И раз существует какая-то возможность помочь ей, он это сделает, невзирая на затраты, на время, на усилия, на количество людей, которые нужны для этого.

Перед Майком стояла весьма непростая задача — привлечь Саманту к этому представлению. Понимая, что это станет для нее испытанием, он вместе с тем не видел другого способа помочь ей обрести спокойствие, в котором она так нуждается.

Он не мог сказать, что считает нужным, чтобы Саманта собственными глазами увидела всю эту кровь и узнала всю голую страшную правду о том, как какой-то гангстер уничтожил ее семью; поэтому он говорил Саманте, что это будет лишь небольшое развлекательное представление, которое даст возможность его родственникам чем-то занять себя и позабавит всех.

Кейн успел заметить: Саманта частенько упрекает Майка в том, что он врет. Сейчас он врал ей совершенно безбожно. Но только потому, что был уверен: Саманта никогда не примет участия в этом спектакле, если узнает, что он разыгрывается ради нее. Ради Майка — другое дело.

Кейн молчаливо слушал, как Майк вешает ей на уши лапшу: мол, Джубели что-то скрывает, что Уолден знает намного больше, чем рассказывает, а теперь, если он, Майк, сумеет получить недостающие ответы, то наконец сможет достичь цели всей своей жизни и закончить книгу… Кейн отлично понимал, чего добивается его брат, и еще никогда он так им не гордился. Поймав взгляд этих глаз, так похожих на его собственные, Майк, как всегда, мгновенно прочитал мысли своего близнеца и улыбнулся, немного смущенный, но в общем очень довольный.

Саманта выслушала Майка, и ей стало не по себе.

— А кто же будет зрителем? — допытывалась она, широко раскрыв от удивления глаза. — И как мы наберем нужное количество актеров? И потом, даже если нам это удастся, потребуется куча времени для репетиций.

Хотя она и не произнесла это вслух, было ясно, что она подразумевала: у Макси нет столько временя.

— Привлечем родственников, — одновременно, как уже не раз случалось, ответили Майк и Кейн.

— Майк, — снова начала Саманта, пытаясь быть как можно более рассудительной. — Это же свыше ста человек, их нужно одеть в стиле двадцатых годов. Это обойдется…

— К черту! Монтгомери заплатят… или Фрэнк. Он может купить в Лос-Анджелесе ателье по шитью костюмов и заработать на этом капитал. Он всегда умудряется на всем разбогатеть. Так что не беспокойся о деньгах…

Саманта опустила, глаза, потом опять взглянула на Майка. На лице ее появилась гримаса. Она вспомнила об Орнете, а это воспоминание всегда вызывало у нее тошнотворное чувство.

— А что с оркестром?