Ласковый убийца

Валерий вызвался помочь приятелям. Они разбили эту шушеру в пух и прах! А последний — пахан — заперся в курятнике и продолжал отстреливаться до последнего патрона. Положение было серьезным: нельзя было медлить ни минуты. Обезумевшие от страха куры теряли яйценоскость прямо на глазах. От этого птицефабрика могла понести еще большие убытки. И тогда Валерий понял: пахана живым не взять!

Под ураганным огнем Топорков быстрой "змейкой" преодолел простреливаемое пространство и подобрался к окну, из которого стрелял бандит. Он сорвал висевшую на бронежилете гранату, вынул чеку и бросил в курятник. Успел только откатиться в сторону и угодил во что-то липкое. Прогремел взрыв.

Тогда, в запальчивости боя, ему показалось, что одну гранату он бросил в окно, а вторая — утонула вместе с бронежилетом в этом чем-то липком. Но нет! Оказалось — вот она! Сейчас она была как нельзя кстати!

— Дайте ее мне, — попросил Топорков и, не оглядываясь, протянул назад руку. Нина с готовностью вложила в нее увесистый кусок холодного металла.

— Смотрите, не промахнитесь, — сказала она. — Больше гранат тут нет.

И — то ли это показалось Валерию, то ли действительно было так — она задержала свои пальцы в его руке чуть дольше, чем следовало: на каких-нибудь тридцать-сорок секунд, но этого было вполне достаточно для того, чтобы Топорков все понял. Он обернулся и внимательно посмотрел ей в глаза.

— Я не промахиваюсь. Всегда попадаю с первого раза, — четко выговорил он.

— Вы прямо как одна моя подруга — она тоже всегда попадает. И всегда — с первого раза, — вздохнула Нина.

Стреляный усмехнулся. Он нажал на кнопку стеклоподъемника — в салон ворвался ночной прохладный ветер. Топорков резко увел машину на встречную полосу: "Мерседес" повторил его маневр. И вдруг, выждав несколько секунд, он утопил педаль газа и рванул вправо. Водитель "Мерседеса" не успел среагировать, а Валерий одним изящным движением кисти выкинул гранату на асфальт.

— Засекайте время: через четыре секунды — взрыв, — сказал он.

Нина посмотрела на часы: узкий кожаный ремешок нежно охватывал ее тонкое запястье. Взрыв раздался через три секунды. "Мерседес" разнесло в клочья.

— Немного спешат, — отметила Нина, постучав ноготком по циферблату. — Валерий, вы позволите мне вернуться на переднее сиденье?

— Ну конечно, — отозвался Топорков.

— Вы остановите машину? — поинтересовалась Нина. — Или опять прикажете скакать через кресло, задирая юбку?

— Второй вариант представляется мне более предпочтительным, — ответил Топорков, и не думая останавливаться. — У вас такие красивые ноги.

— Да, знаю. Особенно правая, — подтвердила Нина. — Вы, помнится, так говорили?

Она перебралась вперед. Валерий обратил внимание на тщательно сделанный педикюр.

— Какие милые пальчики! — восхитился он. — Интересно, что там, между ними? Особенно — между большими?

Нина обольстительно улыбнулась:

— В вашем вопросе уже есть ответ. Там — интересно. Можете мне поверить! — теперь она не подтягивала юбку книзу, а сидела раскованно, вполоборота к Топоркову, слегка раздвинув свои красивые тренированные ножки.

— Я даже и не думал в этом сомневаться, — заверил ее Топорков.

За окном промелькнула Преображенская площадь.

— Мы скоро приедем, — с намеком произнес Валерий. — Вы не угостите меня стаканчиком сока?

— У меня есть отличный кофе, — ответила Нина. — Я очень люблю кофе. Я пью кофе постоянно — это помогает думать. Хотите немного кофе?

— Нет, благодарю. Я не пью кофе, — отказался Топорков.

— Почему? — удивилась Нина.

— Потому что пить кофе с сахаром — вредно. Сахар и соль — белые враги человека.

— Ну, хорошо. Пейте без сахара, — предложила Нина.

— А без сахара — невкусно. Гораздо вкуснее пить кофе с сахаром.

— Ну тогда пейте с сахаром!

— Да нельзя пить кофе с сахаром! — возмутился Топорков. — Я же вам сказал, что это очень вредно. И вообще, глядя на вас, я что-то сильно сомневаюсь в том, что кофе помогает думать.

— Да нет же. Правда помогает, — настаивала Нина.

— Ну, может быть. Каждому — свое, — подытожил Валерий. — Так вы не угостите меня стаканчиком сока?

— Вы знаете, — с притворным ужасом произнесла Нина, — боюсь, что у меня дома нет сока. Только кофе. Ах, нет! — вдруг что-то вспомнив, спохватилась она. — Есть еще немного мартини! Хотите мартини?

— Нет, спасибо, — Топорков укоризненно посмотрел на Нину. — Я же за рулем. Уж лучше кофе.

* * *

— Вам с сахаром или без? — спросила Нина. Она стояла у плиты и варила кофе, а Валерий сидел за столом и откровенно любовался ею. Нина ощущала его жадный взгляд на себе, она млела и таяла под этим взглядом. Дыхание ее стало частым и прерывистым. Ложечка, которой она помешивала в «турке» кофе, помимо ее воли выписывала круги: то по часовой стрелке, то — против часовой, потом — затейливые «восьмерки» и спирали, затем скребла по стенкам и неистово билась в дно.

Валерий чувствовал ее томление и одновременно видел ее нерешительность. Он встал, подошел и обнял ее сзади за талию: нежно, обеими руками, а потом положил их на ее упругую грудь.

— Не думай, что я такая… — задыхаясь, сказала Нина. — Вообще-то, я не так воспитана.