Last secret (СИ)

— То есть… — Мартин даже немного растерялся. — Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что Лин устроила этот балаган, чтобы заставить меня увидеть ее, обратить внимание. У нее не вышло.

— Это охереть как жестко звучит, Рэн, — хмыкнув, качает головой Роббинс.

— Возможно, — невозмутимо соглашаюсь я.

— Ты никогда думал о том, чтобы дать ей шанс?

— Я похож на идиота? — скептически переадресовываю вопрос.

— Я просто уточнил. Когда начнется допрос, ты услышишь вопросы пожестче, чем те, который задал я. Ты должен быть готов.

— Дай мне пять минут с Райтом и допроса не будет, — уверенно сообщаю я.

— Он тоже у тебя на крючке? — Мартин не выглядит удивленным, но ему необходимо подтверждение.

— Как и многие другие в различных структурах власти Кливленда, — невозмутимо киваю я.

— Тогда нам не о чем беспокоиться, — натянуто ответил Роббинс. — И последний вопрос, Рэн. Это для меня. Не для протокола. Сожалеешь о том, что Линди погибла?

Я опускаю глаза вниз, на свои руки. Безымянный палец все еще хранит белесую полоску от обручального кольца. Когда-то я любил ее очень сильно. Мы были по-настоящему счастливы.

— Однажды Лин спасла меня, Мартин, — немного охрипшим голосом произношу я, сгибая и разгибая пальцы. — Со стороны я могу показаться безжалостным неблагодарным подонком. Уверен, что именно так она и считала. Но я никогда не желал ей зла. Знаешь, для большинства людей существует понятие «между». Между да и нет, между вчера и сегодня, между прошлым и будущим, между люблю и ненавижу, между никогда и может быть. Для меня таких понятий не существует, Роббинс. И если вчера я любил ее, но она не оправдала моих надежд, то сегодня ее в моей жизни не будет. Нет ничего проще, на самом деле. Это то, что должен уметь делать каждый. Сбрасывать груз совершенных ошибок. Не она ошиблась, выбрав меня. А я. Я не разглядел ее истинное лицо. Заблуждения или мои фантазии и первая серьезная влюбленность не позволили мне понять, что я связал свою жизнь не с тем человеком.

— И что же Лин такого сделала? — полюбопытствовал Роббинс. Я ответил ему холодным, отсутствующим взглядом. — Не думаю, что ее развеселый образ жизни начался, когда вы еще ладили.

— Мы и не ссорились, Мартин, — бесцветным тоном произношу я, глядя как ветер раскачивает раму окна. — Ты не слышишь меня. Она просто осталась в том дне, где я оставил мысли о ней.

— Наверное, это чертовски сложно и требует огромных внутренних сил, чтобы мгновенно вычеркнуть человека из жизни.

— Нет. На самом деле нет ничего проще. Гораздо сложнее любить. А когда любовь уходит, то и сложностей не остается. Она долгое время заставляла меня верить в то, что является единственной, что подобных ей нет. Даже не заставляла, я сам был рад обманываться.

— А потом ты увидел целый цветник других красавиц? — с понимающей улыбкой спросил Мартин. Я с недоумением смотрел на него. Вот мы говорим с ним о девушке, которая умерла в возрасте тридцати лет, а он улыбается. Кто из нас более ненормальный?

— Я не видел других женщин, пока видел ее, Мартин. И в моем случае это требует максимальной отдачи. Если человек любит другого, то он не сомневается, не пытается искать скелеты в его шкафу, а любит его так — вместе со скелетами.

— Я вряд ли смогу понять, что ты пытаешься сказать, — сдался Роббинс. Я снова поднял взгляд к окну. Я знал, что из того, что скажу сейчас Мартин снова ничего не поймет, но иногда мне самому нужны слова, необходимо проговорить то, что царапает душу изнутри.

— В тот момент, когда я увидел Лин, увидел мертвой… Когда я понял, что произошло, то осознал, что во многом моя теория отношений оказалась неверной. Я должен был научить ее отпустить меня так же, как сделал это сам. Или защитить ее. Моя ошибка в том, что я просто выпустил ее из клетки на волю, закрыв дверцу, а она не переставала биться о прутья, пытаясь вернуться назад.

— Мы все ошибаемся, парень.

— Только не я, — стиснув челюсти, качаю я головой. — Есть человек, который идет по моим пятам. Он дышит мне в спину, выбирая для удара момент, когда я больше всего уязвим.

— Ты говоришь об убийце? Есть догадки? Думаешь, что знаешь его? Точнее, я уверен, что знаешь. Все это смахивает на личную вендетту. — Тут же ухватывается за мои слова адвокат.

Я поднимаю руку, чтобы потереть пульсирующие виски. И мое сердце все еще надрывается от слишком быстрого ритма, и дышу я все так же прерывисто, но способность мыслить и говорить связно возвращается, что не может не радовать.