Last secret

– То есть… – Мартин даже немного растерялся. – Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что Лин устроила этот балаган, чтобы заставить меня увидеть ее, обратить внимание. У нее не вышло.

– Это охереть как жестко звучит, Рэн, – хмыкнув, качает головой Роббинс.

– Возможно, – невозмутимо соглашаюсь я.

– Ты никогда думал о том, чтобы дать ей шанс?

– Я похож на идиота? – скептически переадресовываю вопрос.

– Я просто уточнил. Когда начнется допрос, ты услышишь вопросы пожестче, чем те, который задал я. Ты должен быть готов.

– Дай мне пять минут с Райтом и допроса не будет, – уверенно сообщаю я.

– Он тоже у тебя на крючке? – Мартин не выглядит удивленным, но ему необходимо подтверждение.

– Как и многие другие в различных структурах власти Кливленда, – невозмутимо киваю я.

– Тогда нам не о чем беспокоиться, – натянуто ответил Роббинс. – И последний вопрос, Рэн. Это для меня. Не для протокола. Сожалеешь о том, что Линди погибла?

Я опускаю глаза вниз, на свои руки. Безымянный палец все еще хранит белесую полоску от обручального кольца. Когда-то я любил ее очень сильно. Мы были по-настоящему счастливы.

– Однажды Лин спасла меня, Мартин, – немного охрипшим голосом произношу я, сгибая и разгибая пальцы. – Со стороны я могу показаться безжалостным неблагодарным подонком. Уверен, что именно так она и считала. Но я никогда не желал ей зла. Знаешь, для большинства людей существует понятие «между». Между да и нет, между вчера и сегодня, между прошлым и будущим, между люблю и ненавижу, между никогда и может быть. Для меня таких понятий не существует, Роббинс. И если вчера я любил ее, но она не оправдала моих надежд, то сегодня ее в моей жизни не будет. Нет ничего проще, на самом деле. Это то, что должен уметь делать каждый. Сбрасывать груз совершенных ошибок. Не она ошиблась, выбрав меня. А я. Я не разглядел ее истинное лицо. Заблуждения или мои фантазии и первая серьезная влюбленность не позволили мне понять, что я связал свою жизнь не с тем человеком.

– И что же Лин такого сделала? – полюбопытствовал Роббинс. Я ответил ему холодным, отсутствующим взглядом. – Не думаю, что ее развеселый образ жизни начался, когда вы еще ладили.

– Мы и не ссорились, Мартин, – бесцветным тоном произношу я, глядя как ветер раскачивает раму окна. – Ты не слышишь меня. Она просто осталась в том дне, где я оставил мысли о ней.

– Наверное, это чертовски сложно и требует огромных внутренних сил, чтобы мгновенно вычеркнуть человека из жизни.

– Нет. На самом деле нет ничего проще. Гораздо сложнее любить. А когда любовь уходит, то и сложностей не остается. Она долгое время заставляла меня верить в то, что является единственной, что подобных ей нет. Даже не заставляла, я сам был рад обманываться.

– А потом ты увидел целый цветник других красавиц? – с понимающей улыбкой спросил Мартин. Я с недоумением смотрел на него. Вот мы говорим с ним о девушке, которая умерла в возрасте тридцати лет, а он улыбается. Кто из нас более ненормальный?

– Я не видел других женщин, пока видел ее, Мартин. И в моем случае это требует максимальной отдачи. Если человек любит другого, то он не сомневается, не пытается искать скелеты в его шкафу, а любит его так – вместе со скелетами.

– Я вряд ли смогу понять, что ты пытаешься сказать, – сдался Роббинс. Я снова поднял взгляд к окну. Я знал, что из того, что скажу сейчас Мартин снова ничего не поймет, но иногда мне самому нужны слова, необходимо проговорить то, что царапает душу изнутри.

– В тот момент, когда я увидел Лин, увидел мертвой… Когда я понял, что произошло, то осознал, что во многом моя теория отношений оказалась неверной. Я должен был научить ее отпустить меня так же, как сделал это сам. Или защитить ее. Моя ошибка в том, что я просто выпустил ее из клетки на волю, закрыв дверцу, а она не переставала биться о прутья, пытаясь вернуться назад.

– Мы все ошибаемся, парень.

– Только не я, – стиснув челюсти, качаю я головой. – Есть человек, который идет по моим пятам. Он дышит мне в спину, выбирая для удара момент, когда я больше всего уязвим.

– Ты говоришь об убийце? Есть догадки? Думаешь, что знаешь его? Точнее, я уверен, что знаешь. Все это смахивает на личную вендетту. – Тут же ухватывается за мои слова адвокат.

Я поднимаю руку, чтобы потереть пульсирующие виски. И мое сердце все еще надрывается от слишком быстрого ритма, и дышу я все так же прерывисто, но способность мыслить и говорить связно возвращается, что не может не радовать.