Last Stardust (СИ)

Как бы ни было мне жалко расставаться с этой историей, это все же пора сделать. Это был, может, не особо долгий, но все же прекрасный путь для меня и, я надеюсь, для всех вас тоже. Было восхитительно вспомнить свою поездку, поделиться эмоциями и, конечно же, провести через это путешествие ребят, которых я так сильно люблю.

К этой работе могут появляться бонусы-сиквелы-приквелы-вбоквелы, потому что я наверняка этого захочу и не смогу сопротивляться желанию.

Спасибо вам всем и каждому за внимание и поддержку!

Shanice and Jon Secada - If I Never Knew You

- предлагаю вспомнить детство и послушать эту очаровательную песню, которая так сюда подходит и которая лично во мне будит просто непередаваемые эмоции. Кстати, была у меня как-то идея написать в этом фэндоме Покахонтас-АУ.

“And I’m so grateful to you,

I’d have lived my whole life through

Lost forever

If I never knew you”

В стекло иллюминатора били потоки дождя. Юра рассматривал намокшую взлетно-посадочную полосу, точнее, ту ее часть, которую было видно по сторонам от крыла самолета. Когда бы он ни регистрировался на рейс: за сутки или за пять минут до вылета, ему неизменно доставалось место над крылом, за которым ни черта не было видно. Юра улыбнулся. Помнится, в первый свой полет он напугал сопровождавшего его дедушку, а заодно и сидевших в радиусе пары метров пассажиров, заорав во время посадки, что сломалось крыло. А оказалось, что просто закрылки двигались. Юре же честно чудилось, что что-то пошло не так.

Девять с половиной часов в воздухе, и снова это ощущение, которое всегда приходило после перелета — будто время сместилось неизвестно куда, а пространство сжалось в тугую пружину. И долго потом нужно ждать, чтобы это все вернулось в норму, хотя, казалось бы, столько они летают, пора было бы привыкнуть.

Юра думал, что не привыкнет никогда. Еще утром они опять шли по рассветному Токио, жаркому даже в такие ранние часы, потом ехали на Нарита-Экспрессе в аэропорт, сидели в самолете в ожидании вылета. И все это время Юра не мог понять, как эти две недели смогли пройти так быстро. Да, с одной стороны, Киото, который шел первым в списке, казалось, был черт знает когда, будто в прошлой жизни. Но с другой стороны, по-настоящему наслаждаться этим всем он только-только начал, а уже отъезд.

Теперь, наблюдая за тем, как самолет со скоростью улитки колесит по взлетно-посадочной в Шереметьево, хотелось, наверное, только одного — выйти на улицу и сделать глубокий вдох. В Москве было плюс двадцать. Всего лишь двадцать, по сравнению с тридцатью пятью в Токио. Еще и дождь — привычный русский ливень, облизывавший стекла. Раз Япония осталась за тысячи миль, давайте уже Питер с его ветрами, моросью и почти белым солнечным светом. Хотя в Петербург он попадет не так скоро.

— Тоже думаешь о том, как ты здесь вообще оказался и что произошло? — по запястью едва ощутимо провели пальцами, и Юра повернул голову, отрываясь от созерцания подмосковных пейзажей.

Отабек, сидя в соседнем кресле, смотрел мимо него в иллюминатор.

— Что-то вроде того, — ответил Юра. — Но все равно… хорошо. Дома почти.

— Кажется, что пару месяцев прошло, да? Хотя, если подумать, и их было мало, — Отабек перевел на него взгляд, улыбнулся одними губами.

Да, мало, подумал Юра. Всего и всегда мало. На соревнованиях порой хочешь домой, дома — на соревнования, в Японии — в Питер, в Питере — в Алматы. Это прикол такой — хорошо там, где нас нет. Или, может, постоянная потребность его задницы искать себе приключения.

— Я рад, что ты все же согласился на эту поездку, — после короткого молчания тихо сказал Юра и снова посмотрел в иллюминатор. Самолет тормозил, скоро уже можно будет отстегнуть эту веревочку, которую почему-то гордо называли ремнем безопасности, и выйти на улицу. Если, конечно, повезет, и не подадут рукав.

— И я рад, — отозвался Отабек, пожал коротко юрины пальцы, которые тот свесил с подлокотника.

— У меня все в этом кресле затекло так, что я теперь не могу разогнуться. О-о-х, — простонал с ряда позади них Виктор.

— Витя, сядь, самолет еще не остановился, — строго сказал Юри.

— Не могу, любовь моя, иначе ты понесешь меня в терминал на ручках.

— Я бы на это посмотрел. Что, Вить, радикулит с артритом замучили? — Юра запрокинул голову, потому что почувствовал, как на спинку кресла грузно облокотились.

— Я тебе это припомню, когда пройдет первая тренировка с Лилией после такого долгого перерыва, солнышко, — пропел Виктор, глядя на него сверху. Его распущенные волосы соскользнули с плеча и теперь щекотали кончиками Юре лоб.

— Блин, — Юра мотнул головой. Шея не обрадовалась, и он потер ее ладонью. — Тебе не пора стричься?

— Тот же вопрос могу тебе задать, — в макушку ткнулся палец.

— Юре так идет, — вступился Отабек, и Юра подмигнул ему.

— А мне, значит, нет? — обиженно протянул Витя.

— Идемте, я не могу больше в этой консервной банке, — перебил его Гоша, выбираясь из ряда, который находился через проход. — Почему мы вообще полетели эконом-классом?