Ласточка на запястье

Турникет пискнул. На дисплее высветилась зелёная стрелка и парень, отодвигая массивные железные палки, вошёл внутрь.

— Конец лета праздновал. — быстро бросил охраннику Антон, и даже не посмотрев в сторону гардероба, бросился дальше.

— Такой на вид презентабельный, а ведёт себя, как незнамо кто! — заворчала Лидия, разрезая почищенное яйцо. — Вроде отец такой видный. Адвокат. Сын, видимо, не в него пошёл.

Охранник тяжело вздохнул, после чего принялся за разгадывание нового кроссворда, старательно игнорируя начавшуюся о правильном воспитании речь Лидии. Женщиной она была, конечно, хорошей, видной. Для своих лет неплохо сохранившейся. Одно плохо — по характеру склочная, ко всему придраться любит. Всё ей было не так.

— Вот хорошо, что у нас Егор Александрович появился! — продолжала свою тираду гардеробщица.

Охранник отложил журнал, заинтересованно уставившись на знакомую. Чтоб Лидия Ивановна, и кого-то кроме директора хвалила? Мир ещё не сошёл с ума?

— Видел, видел, — задумчиво ответил ей Михаил. — Фамилия у него Крылов. Насколько знаю, из Питера приехал.

— Да, да, — закивала головой Лидия, обрадованная тем, что смогла зацепить внимание. — Как он выглядит! Такой элегантный! Такой вежливый! И такой серьёзный! Есть какая-то своя красота в его хмурости. Сразу видно — образованный человек!

Надо бы отметить, что Егор Крылов редко когда работал с обычными детьми. На его прошлой работе были разные студенты, как трудные, так и лёгкие для разговора, но всех их объединяло одно — невероятная страсть к обучению. Родители их заносили кругленькую сумму, и золотые чада изо всех сил ловили и пожирали каждое выпущенное преподавателем слово. Не было тех, кто по собственной воле пропускал занятия, не было тех, кто не интересовался дополнительными семинарами или лекциями. Все знания записывались или распечатывались, после бережно хранились, словно нечто ценное и до жути дорогое. Неуспевающие валялись в ногах, выпрашивая поддержку. А Крылов, будучи ценителем упорства и желания, всегда был готов им бесплатно помочь, объяснив тот или иной материал.

У самого Егора отношение к деньгам было специфическим. Он, как и любой человек, любил наблюдать кругленькую сумму на своей карточке, но, когда дело касалось литературы, всё это просто теряло своё значение. Если студент искренне интересовался его предметом, то он был готов до посинения, до самой глубокой ночи сидеть с ним, объясняя смысл того или иного произведения, объяснять тот или иной литературный приём. Зачастую такие благородные порывы студенты воспринимали, как особо ценный подарок, пусть даже и бесплатный. Поддавшись своему благородному порыву преподавать литературу на должном уровне обычным студентам, Егор искренне верил в то, что студенты воспримут его лекции с тем же рвением и благодарностью.

Каким оглушительным было его разочарование, когда, вытащив из портфеля бланки, он окинул группу изучающим взглядом и нашёл только пару лиц, с интересом смотревших на него. Остальные либо сонно кивали головой, то и дело собираясь отдаться Морфею, либо сидели в телефонах, не очень умело скрывая их за обшарпанными пеналами. Полные восхищения и некого томительного ожидания взоры из его представлений об этом дне нигде не наблюдалось. Правда, были среди студентов и те, кто отвечал надуманным требованиям нового преподавателя. Уже знакомый ему Олег, чей взгляд был скорее полон усталости и ожидания конца, чем интереса, его товарищи, ну и дочка старого друга, Ангелина, что как раз-таки смотрела на него с привычным ей восхищением и радостью.

— Дорогие студенты! Рад встрече с вами. Меня зовут Егор Александрович. Приехал к вам из Санкт Петербурга. Буду работать преподавателем литературы. — внутренне подбодрив себя, начал Егор.

Молчание. Был слышен лишь шелест листаемой кем-то тетради, дробь дождевых капель по оконному стеклу, вибрация чьего-то телефона. Полное безразличие ко всему происходящему. Студентка, что так и не назвала ему своего имени, украдкой зевнула, после чего упёрлась подбородком о кулак, подняв на преподавателя меланхоличный взгляд. Крылов почувствовал, как в его душе начинает расти неприязнь к этой особе. Этот скромный зевок и полное равнодушие в глазах больно ударили по его самолюбию.

— В этом году я бы хотел отойти от поставленного плана обучения и предоставить свой, усовершенствованный и одобренный профессором культуры и образования Леоном Семёновичем. — нервно откашливаясь, продолжил Крылов. — Увлекательные статьи, написанные лично мной! Дополнения знаменитых профессоров! Профессиональный взгляд на русскую и зарубежную литературу! Психологический разбор героев!