Ласточка на запястье

Кирилл забрался к нему и протянул бутылку. Гриша, благодарно кивнув, взял её, и, откупорив крышку, сделал глубокий глоток.

— Так что там говорила твоя мама?

— Она всё время твердила, что наступит переломный момент. Что мир сейчас должен сделать выбор. Знаешь, вспоминая её слова, у меня мурашки по коже идут.

— Как бы я ни уважал твою маму, не думаю, что она была права. — Кирилл пожал плечами. — Сам посуди. Конец света все предсказывали.

— Но то, что происходит сейчас, пугает не меньше…

Кирилл снова царапнул пальцем кору. Вдалеке город, казалось, окутывала дымка. Словно проклятие, незаметно настигающее людей.

— Как ты пережил?

— Никак. — Гриша делает паузу, а затем добавляет: — Я словно нахожусь в теле чужого человека. Делаю вид, что всё хорошо, что всё как надо. Только кажется, если я расслаблюсь или сделаю что-то не так, то тут же упаду в бездну принятия неизбежного. Никогда и ничто уже прежним не будет. Да и мир, судя по всему, ожидает нечто более пугающее.

Кирилл на это ничего не ответил. Гриша знал, что он тоже чувствовал это, но не хотел признавать. Чувствовал этот страх перед неизбежными переменами мира и ставшей уже цикличной тревожность. Что-то идёт в этом мире не так, и было ощущение, что дальше ничего, кроме конца, их и не ожидало. А вот что «это» покажет только время. Пока Гриша размышлял над этим, время стало уж совсем поздним. Почти все фонари отключились, оставив множество улиц в темноте. Лишь редкие яркие полосы главных дорог делили этот мрачный город.

— Интересно, а что сейчас делает Зоя?

Её руки тряслись, когда она держала в руках смятую и безбожно за смотренную до дыр фотографию. Снимок, словно измятый обрывок прошлого, которое Зоя пыталась с таким усердием забыть. Орлова в своё время собрала все напоминающие об Ангелине вещи в коробку и спрятала их. Выбросить забыла, а может, и вовсе не хотела. Жалко. Были там и игрушки, и даже кое-какая косметика. Такое и бомжам на мусорку.

Но как бы ни старалась Зоя выгнать все воспоминания, причём весьма банальной техникой «Выкини всё!» мелкие частички всё равно выплывали, как безобразные тела утопленников, что волны выкинули на берег. Она искала старый школьный справочник и именно в нём обнаружила закладку из фотографии. На ней она и Ангелина строят рожи, приложив к щекам леденцы. Они счастливы. Они улыбаются. Она думает, что это навсегда.

В то лето прямо после последнего звонка и перед последним выпускным Зоя, Ангелина, и парочка девочек из другого класса собрались готовить шашлыки на берегу реки. Трепетный аромат свежего лета, ещё холодная не прогретая солнцем река, шипящее на чёрном мангале мясо. Они с Ангелиной сидят близко друг к другу и, глотая слюнки, смотрят на капающий с больших кусков жир. Ребята занимаются своими делами. Кто жарит шашлык, кто играет в теннис, а кто и вовсе решил на спор залезть в воду.

— Ну давайте, что такого? — не унималась Машка.

— Холодно же, Маш. Да и купальника нет.

— Так можно без купальника. Парней всё равно нет.

— Так первая и иди!

— А чего я-то сразу?

Получив в ответ лишь закатывание глаз, Маша подошла к сидящим у мангала Ангелине и Зое. Дорофеева, почувствовав неладное, сжалась в комок, а Зоя, наоборот, вытянулась на солнце, подставляя бледную кожу. Она, будучи полностью похожей по характеру на отца, не страшилась испытывать судьбу и кидаться на глупые споры. Жизнь была для неё лёгкой, а все люди непосредственно носили клейма хороших и честных. Она всегда была неким общественным солнцем, готовым светить всем и каждому. Солнцем, не терпящим возражений и грусти. Возможно, в какой-то мере даже нахальным солнцем.

— Зоя, ты же вроде у нас отчаянная, не хочешь тряхнуть своим восемнадцатилетним задом и показать этим ссыкухам, что значит провести первое совершеннолетнее лето?

Дорофеева ещё шире улыбнулась, затем резко поднялась на ноги, подняв в воздух немного песка.

— Кто же, если не я?

На бегу раздеваясь, девушка, быстро оббежав девчонок, бросилась в холодную воду. Захотелось вылезти сразу, как капли брызнули на оголённый живот. Но Зоя, сжав зубы, пошла дальше. В книгах всегда есть главный герой, что заряжает других на важные поступки. Скучная серая жизнь, наполненная чужими приоритетами, была адом для неё. Свобода и адреналин схожи с чистым и новым запахом весны, наполняли каждую клеточку её тела, и она искренне делилась этим с остальными. Обычно это она придумывала споры. Разумеется, только те, что не могли причинить вреда. Отказать в испытании на последней вечеринке Лета было бы просто позором.

Когда-то Зоя с мамой и тётей купались обнажёнными. Это было ночью, в море. Огромная луна освещала их своим холодным светом, а приятная теплая вода ласкала тела. Вокруг них был лес, что казался непроходимой мрачной чащей. На берегу никого не было. Они словно сливались телами с шумным древним морем и мудрым небом. Это ощущение было божественным, и никаких опасений по поводу того, что кто-то их может увидеть, просто не возникало.