Ласточка на запястье

Лебедев за всё это время в целом стал больше расслабленным. Сестра, как и обещала, нашла подработку. Платили там сущие копейки, но лишние десять тысяч уже намного облегчили жизнь. Отца безжалостными уговорами и упрёками удалось силой затащить в центр. Опять же силами отца Зои, что имел невероятный дар убеждения и связи. Он часто потом приходил, рассказывая, как мучится и корчится их отец в палате, каждый раз добавляя, что через мучения он идёт к здоровому будущему. Грише жаль отца не было. После того случая он стал более холодным к нему. Словно все переживания и тяжкий груз на его плечах в какой-то момент переломил все теплые чувства к своему отцу. Все заложенные в детстве уважение и любовь.

— Дорогая, наверное. — Ангелина провела рукой по блестящим тарелкам. — За сколько отдали? Тысяч сто?

— Тридцать, и это со скидкой. — гордо, будто купленная установка была главным достижением его жизни, объявил Гриша.

— Мы втроём по десятке скинулись. — Кирилл плюхнулся на диван, закинув ноги на стол. — Кстати, твою бас-гитару мы тоже принесли.

Дорофеева немного испуганно взглянула на стоящую у стены гитару в чёрном кейсе.

— На самом деле, мы притащили сюда многое из твоих вещей. — Зоя виновато посмотрела в сторону коробок. — Ну, у нас в квартире чисто физически это всё не поместилось бы.

Дорофеева словно в трансе подошла к коробкам. Заглянув внутрь одной открытой, вытащила оттуда старую спортивную кофту своего брата. Перед выездом из квартиры она забрала с собой всё самое нужное, а то, на что даже смотреть было невыносимо, девушка выкинула в тот же день. Вещи отца передала с Егором. С последним, кстати, она так и не общалась.

— Ну, — Гриша хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание. — Сегодня мы будем праздновать возвращение Ангелины.

— Возвращение? — Дорофеева обернулась, удивлённо смотря на ребят.

— Группа, ты забыла? — Кирилл вытащил из-под стола коробку, доверху наполненную банками с колой. — Теперь ты в относительной норме, и мы сможем начать нашу первую репетицию.

— Мне сейчас не до этого. — Ангелина бросила кофту обратно в коробку. — Я не хочу.

— Хочешь! — Зоя, запнувшись об валяющуюся на полу коробку, подбежала к подруге и схватила её за руки. — Ты должна жить. Знаю, то, что произошло, просто ужасно, никто не должен проходить через такое, но, если ты позволишь этому сломать тебя, это будет ещё грустнее. Мы рядом. Ты не одна и имеешь право быть счастливой.

— Имею ли? — горько фыркнула она, отводя глаза. — Дочь, которая так и не смогла никого сделать счастливым.

— Геля! — Зоя крепче сжала её руки. — Ты была ребёнком, и это они должны были сделать тебя счастливой. Не из-за тебя твоя мать ушла от отца, и не из-за тебя он начал бить её, а потом и тебя. Тебе внушали, что ты во всём виновата. Что отец — твой царь и бог, что против семьи идти нельзя. Только вот семья кровью не заканчивается, более того, она даже с неё не начинается. Твой отец жестокий человек, он посчитал, что имеет право поднять на тебя руку. Он с таким своим отношением даже не имел права называться твоей семьей.

Ангелина отвела глаза. Всё это ни раз говорила ей психолог, но каждый раз, кивая головой, девушка понимала, что ей будет сложно принять это. Сложно принять то, что она осталась одна во всём мире. Ведь если она признает, что её отец никогда её не любил, то она больше не сможет общаться с ним. Этого хотелось и не хотелось одновременно. Прекратить общение, зажить другой жизнью, как сладкая мечта и вполне разумное решение. Но для человека, который никогда не имел права принимать решения самостоятельно, это казалось невозможным. Бросив отца, она сама подпишет приговор о своём сиротстве и тогда действительно останется одна. А ведь ничего страшнее одиночества.

— Тогда я останусь одна. — упавшим голосом произнесла Ангелина. — Одна, понимаешь?

— Ты никогда не будешь одна! — уверенно заявил Гриша.

— Мы с Зоей лишь притворялись друзьями. — на выдохе произносит она, вырываясь из хватки Орловой. — Вы и после этого захотите общаться со мной? Гриша! Тебе же было важно, чтобы мы снова помирились по-настоящему.

«Пусть лучше скажут сейчас, чем это произойдёт позже. Лучше потерять всё и сразу, чем это будет происходить постепенно. Пусть лучше сейчас. Пожалуйста, пусть сейчас»

— Мы знаем. — неловко почёсывая затылок, признался Гриша. — Мы хотели, чтобы ты была с нами в группе. Поэтому попросили Зою снова сдружиться с тобой. Я, конечно, не одобряю то, как ты поступила с ней, но, думаю, сейчас ты бы не поступила с ней так. Люди меняются. Я верю, что такие как ты, меняются. А прошлое, пусть будет в прошлом.

Дорофеева окинула Кирилла и Гришу шокированным взглядом, после чего с некой надеждой взглянула на Зою. Та мягко улыбнулась и совсем по-матерински провела рукой по её голове.

— Знаешь, сейчас всё иначе. Я бы не стала приглашать тебя к себе, если бы всё ещё злилась на тебя. Так что давай станем настоящими друзьями?