Ласточка смерти

Антон Павлович сидел за массивным дубовым столом. Он был средних лет, с залысинами на висках и ухоженным лицом, выдававшим человека, привыкшего следить за внешностью. Его русые волосы были аккуратно подстрижены и зачесаны назад, дорогой пиджак по-летнему расстегнут, а ворот рубашки украшал темно-синий галстук с заколкой. Когда я вошла, он вместе с креслом повернулся в мою сторону. При этом глазок на заколке заиграл на солнце так, как может играть только бриллиант.

— Добрый день, Евгения. Чем могу вам служить? — Синельников не стал тратить слов даром, а сразу перешел к делу: — У вас есть что сообщить мне о детях погибшего Гончарова?

— У меня, скорее, несколько вопросов к вам, — сказала я, без приглашения садясь в кресло напротив.

— Например?

— Начнем с того, что я — частный телохранитель. Вдова Павла Гончарова наняла меня охранять Гарика.

— Помню, помню. Это ее ребенок.

— Но это не все. Рыков…

Услышав эту фамилию, Синельников вздрогнул.

— …Рыков же нанял меня в качестве дублера к Денису.

— То есть как это в качестве дублера? — Антону Павловичу это слово ни о чем не говорило.

— У Дениса есть свой телохранитель, а я контролирую его действия как более опытный профессионал.

— Так вот оно что. Продолжайте!

— В течение нескольких дней, что я работаю на Гончаровых, Денис дважды подвергался опасности, а Гарик — ни разу, если не считать случая с бродячей кошкой.

— С какой такой кошкой?

Я подробно рассказала ему, как домработница потеряла ребенка в большом доме и как я его отыскала, после чего задала такой вопрос:

— Почему Виола продолжает бояться за ребенка и почему она же, как мне кажется, игнорирует опасность в случае с Денисом? У вас есть на этот счет какие-то соображения?

Синельников склонил набок голову и с минуту думал, потом сказал:

— Не знаю. Полагаю, что всякая мать беспокоится прежде всего за свое чадо, а в случае с Денисом… Его мать далеко, в Германии, отец погиб, и теперь за него, кроме деда, заступиться некому. Конечно, я не оправдываю Виолу, но, как говорится, своя рубашка ближе к телу. Плохо, что Рыков не каждый день видит внука, но Гончаровы живут отдельно, и нужно учитывать, что женщина в доме… Впрочем, после смерти Павла Денису безопаснее жить у деда. Но это мое личное мнение.

Выслушав эту сумбурную речь, я так и не поняла, к чему клонит заместитель председателя правления Волгапромбанка. Но поселить Дениса у Рыкова — хорошая идея!

— Вы правы, — подтвердила я его соображения, — но у меня к вам еще один вопрос.

— Говорите, только быстрее, у меня через пятнадцать минут совещание.

— Ходят слухи, что вдова пообещала вам пять процентов акций после вступления в наследство. Как вы относитесь к такому приобретению?

Антон Павлович отстранился от стола и в упор посмотрел на меня.

— Откуда у вас эти сведения?

— Скажем так: я не могу раскрыть вам источник.

— В таком случае и я не стану отвечать на ваш вопрос.

— Это попахивает шантажом. — Я решила немного поднажать на Антона Павловича. Никогда не знаешь, ответит человек на вопрос или придется добиваться этого при помощи уловок.

— Пять процентов — очень крупная сумма. Никто не откажется от такого подарка. Но в нашем случае все не так просто. Контрольный пакет у Рыкова, и я думаю, он будет сильно против… Так, по-моему, я вам сказал достаточно. Что-то еще? А то мне пора бежать на совещание.

— Нет, спасибо, вы мне очень помогли, — сказала я, поднимаясь с кресла.

Синельников проводил меня до дверей кабинета и открыл одну створку, приглашая выйти. Мы чинно простились. Через приемную и длинный коридор я вышла к лифту и спустилась на первый этаж. Там я прошла через турникет, расписалась у охранника в журнале и вышла на свежий воздух. Посещение банка плохо на меня подействовало: такая обстановка угнетала. Другое дело работа телохранителя. Каждый раз новые лица, новые знакомства, новые идеи. А банковское дело хоть и прибыльное, но мне оно не по душе.

Синельников целый день сидит в своем кабинете, проводит совещания, следит за работой руководителей среднего звена, замещает погибшего Гончарова — в общем, у него дел хватает. Это просто чудо, что он нашел время меня выслушать. Но из его сумбурных объяснений я узнала немного. Пять процентов были обещаны, это точно. Но вот удастся их получить или нет — спорный вопрос. Во-первых, где вдова возьмет эти проценты? Если она надеется на наследство, то самостоятельно распоряжаться активами банка она не сможет: контрольный пакет — у Рыкова. А Рыков — отец первой жены Гончарова. Как все запутано!

Осталось только узнать, способен ли Синельников на преступление. Время, конечно, покажет, но удастся ли тогда помочь детям Гончарова? Может, поторопить события? Кто сможет мне помочь узнать, что на уме у Антона Павловича?

С такими невеселыми мыслями я подошла к своей машине и села за руль. Нужно вернуться домой, переодеться в более свободную одежду и вспомнить всех, кто имеет хоть какое-то отношение к Волгапромбанку.

* * *