Ласточка-звездочка

На набережной им довольно часто попадались винтовки и патроны к ним, но пистолетов по-прежнему не было. Тогда было решено запастись гранатами и взрывчаткой. Два раза ходили домой, набив карманы плоскими брусками тола, засунув под рубашки зеленые колотушки пехотных гранат. А потом, расхрабрившись, взяли за веревочные ручки тяжелый деревянный ящик с длинными, уложенными в специальные гнезда минами и оттащили его к себе на чердак. Идея была проста — миномета у них, понятно, нет, но если бросить мину с крыши в проходящую машину, то мина, безусловно, должна разорваться.

На другой день, едва рассвело, опять спустились к порту, пересидели утренний налет в брошенном танке и опять отправились за минами. Теперь взяли мины меньшего калибра — аккуратненькие снарядики, у которых стабилизаторы были больше самой боевой части. Сявон предложил тут же, на набережной, испытать, как будет работать такая мина, если ее использовать как ручную гранату. Опять забрались в танк, приникли к смотровым щелям, а Сявон из башни одну за другой швырнул две мины. Обе не взорвались.

— Надо отвинтить колпачок над взрывателем, — сказал Сявон, — как думаешь, Сагеса?

Сагеса побледнел. После того как Гайчи ушел с ополчением, Сагеса как-то стушевался, ходил всюду с ребятами, но на свою роль старшего, ведущего не претендовал. Он послушно бил Сявона прикладом, когда тот просил его, сам надевал каску и ожидал, когда его ударят, и вообще делал то же, что и мальчишки, но все это без интереса. Наверно, Сагесе все это казалось не тем, что он должен делать. Сагеса давно, раньше всех в компании, даже раньше своих собственных лет, повзрослел. Он повзрослел с тех пор, как ушел из школы, с тех пор, как начал подрабатывать, починяя разную хозяйственную мелочь — примусы, кастрюли, электроплитки. До войны он чувствовал себя взрослее Гайчи, собирался бросить школу и поступить работать, а Гайчи думал долго учиться. И вот теперь Гайчи в ополчении, а он с мальчишками лазает по набережной, собирает брошенное оружие, ненужно рискует жизнью…

— Попробуй, — кивнул он.

— А ну спрячьтесь! — приказал Сявон Хомику и Сергею (все-таки младшие!) и взялся за колпачок.

Но Хомик и Сергей не стали прятаться. Так и стояли они втроем — Сагеса, Хомик и Сергей, — не отрывая глаз от пальцев Сявона. Ничего не случилось, колпачок отделился от маленького, как детский кулачок, плотного черного тельца.

— А ну подержи! — сказал Сявон Сергею и протянул ему мину без колпачка.

Сявон опять поднялся в башню, стал попрочнее на железное, похожее на тракторное сиденье стрелка-башнера и опустил руку вниз. Как спичку, зажженную на ветру, передавал Сергей мину Сявону. Потом за танковой броней что-то стеклянно лопнуло и зазвенело.

— Как тысячесвечовая лампочка! — восхитился испуганный Хомик.

— А сколько осколков? — наставительно сказал Сявон. — А я что говорил? Мины — это то, что надо!

Солдатами, побывавшими в удачном бою, возвращались ребята с ящиком мин в город. Теперь они не боялись этих мин, теперь они были с минами на «ты».

— А вдруг бы взорвалась? — спросил Сагеса Сявона, когда уже подходили к дому: — В руках?

— А если б в немца кинули, а она не взорвалась? — спросил Сявон.

— В немцев! — неопределенно хмыкнул Сагеса. — До этого нам еще… А так откручивать… Что мы, на мусорной свалке головы нашли? — Он неведомо почему закипал. — Что мы, и так бы не узнали, как с ней обращаться? Вон солдат еще сколько в городе!

— А чего ж ты раньше не сказал?

Сагеса пожал плечами. Он был бледен, будто опять смотрел, как Сявон отвинчивает черный колпачок.

До своего дома ребята не дошли. Дома происходило что-то необычное — мальчишки это еще издали заметили. Обе половинки давно не открывавшихся ворот были раскрыты, в глубине подъезда виднелся плащ-палаточной окраски крытый кузов большого грузовика. Пришлось ящик с минами припрятать в ближайших развалинах.

— Пошли быстрее, — почему-то заторопился Сявон. — Может, это отец прикатил, а? — посмеялся он сам над собой (отец Сявона командовал автобатальоном). Но нервничал Сявон по-настоящему и торопился тоже.

У ворот ребят встретил Мекс.

— Твой отец приехал, — сказал он Сявону, — целый час здесь. Тебя, наверно, ждет. Поднялись с матерью и Сонькой наверх.

И Сявон побледнел, как Сагеса, когда Сявон откручивал предохранительный колпачок на мине.

2

Может ли за полчаса человек измениться? Когда Сявон вышел из дому, у него бесполезно было спрашивать, что делать с минами, которые они оставили в развалинах. Он просто не понимал, о каких минах речь. Отбившись короткими «не знаю», «да», «нет» от жадно окруживших его женщин, Сявон сообщил ребятам то, ради чего он спускался вниз.

— Уговаривает мать отступать вместе. Как стемнеет, все выедем. Я тоже.

И убежал домой. Потом опять спустился — принес галеты, полбанки мясных консервов.

— Ешьте. Я уже ел. — И мужественно глотал слюни, пока Хомик, Сагеса и Сергей хрустели пресным и солоноватым хлебцем.

Он, конечно, мог бы есть с ребятами, они его звали, но тогда было бы не то торжество. И Сявон терпел.

Потом он по очереди водил смотреть на отца Сагесу, Хомика и Сергея.