Ласточка-звездочка

Пугала и пустынность порта. Из-за угольных куч, из брошенных товарных вагонов — отовсюду можно было ожидать пулеметной очереди, винтовочного выстрела. Сергей старался ступать тихо, но все равно под его ногами оглушительно скрипел гравий, хрустел раздавливаемый шлак. Но больше всего боялся Сергей того, что там, куда они ведут солдат, не окажется лодки и время, которое солдаты так безоглядно тратят, доверившись Хомику и Сергею, окажется потраченным напрасно и потому гибельным для всех. Страх этот становился тем сильнее, чем ближе они подходили к заветному мосту.

Лодка — небольшой рыбачий каюк с моторчиком — принадлежала Сагесе. Сергей плавал на ней еще задолго до того, как родители разрешили ему выходить гулять за два квартала от двора. Лодка была гордостью ребят, источником великих наслаждений. Ей давались самые ласковые и самые высокопарные названия. Она была и шхуной, и бригантиной, и корветом, и крейсером. Летом мазутный, смолянистый запах, исходивший от ее зашпаклеванных бортов, казался Сергею запахом самой реки.

Хранил лодку Сагеса в небольшом сарайчике, на захламленной замусоренной «нейтральной» территории между большой прокатной лодочной станцией и верфью. К этому сарайчику и вели солдат ребята.

Еще издали Сергей увидел, что у мостков прокатной станции нет ни одной лодки. Сами мостки тоже разобраны. Вода облизывала столбы-опоры, вколоченные в речное дно. Тягостным предчувствием сжималось сердце Сергея, пока они с Хомиком, опередив остальных, бежали к сараю. Прикладом карабина сбили аккуратно прикрытый клеенкой замок. Лодка была на месте!

К воде, чтобы не повредить дно, ее несли на руках. Пожилой боец, стоя по пояс в воде, держал лодку на плаву, пока в нее не погрузились все солдаты. Сергей и Хомик тоже хотели влезть, но Валя их остановил.

— Некуда, ребята, — сказал он, — пять человек и пулемет, а лодка ваша рассохлась. Течет. Спасибо, ребята. Большое спасибо, ребята. Будьте здоровы. Валяйте побыстрее домой.

Он, уже было влезший в лодку, выпрыгнул в воду, вышел на берег, молча пожал руки Сергею и Хомику. Потом пулеметчик и пожилой дядька налегли на весла — моторчик и не пробовали заводить, — а Валя крикнул:

— Карабин спрячьте. Выбросьте карабин!

Когда лодка прошла последний столб, оставшийся от разобранных мостков, Валя встал во весь рост, сложил руки рупором:

— Как вас зовут?

— Как зовут, спрашивает, — разобрал Хомик.

— Михаил!

— Сергей!

— Фамилия, фамилия? — кричал Валя.

Но было уже очень далеко, и ребята лишь помахали ему руками. Они еще постояли на берегу, потом спрятали карабин в сарайчике и опять вышли на берег. Лодка подходила к левобережной роще.

— Пошли, — сказал Хомик.

Сергей понюхал свои руки. Ему неизвестно каким путем вспомнилась книжка о Парижской коммуне, где версальцы расстреливают рабочих, у которых руки пахнут порохом. Руки как будто ничем не пахли.

Поднимались в город крутой пустынной улицей. Ни наших, ни немцев. Когда же до дома осталось два квартала, ребята, вывернувшись из-за угла, увидели большую пушку с квадратным щитом, установленную посреди дороги. Дуло ее смотрело в сторону реки.

Еще когда Сергей только учился кататься на велосипеде, он никак не мог проехать мимо телеграфного столба. За двадцать метров его начинало тянуть на столб. И чем ближе и неотвратимее становилось столкновение, тем сильнее Сергей крутил педали. По ночам ему снились кошмары. Он мчится на велосипеде, и откуда ни возьмись телеграфный столб или встречная машина. Он хочет свернуть, но ничего не может поделать со своими руками, и вот уже столкновение неотвратимо. Такое же ощущение неотвратимости, бессмысленности несчастья владело им и сейчас. Сворачивать было поздно. Надо было двигаться вперед.

— Мы будто с тобой по делу, — сказал Хомик. Сергей кивнул.

Немцы сидели на стульях, вынесенных, должно быть, из соседнего дома, и обедали. На ребят они не обратили внимания.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1

В подвале спорили, открывать или не открывать ворота двора. Не открывать — злить немцев, открыть — самим же пригласить их к себе. Спорили шепотом, раздражались, доказывали, но сразу же замолкали, едва наверху, над подвальными окнами, раздавался грохот мотоциклетного мотора, и потом долго не могли разобраться, кто перед этим за что стоял.

Сергей и Хомик, собиравшиеся до конца дня высидеть в подвале, — они опасались, что их утренний поход был замечен, — не выдержали и получаса. Они выбрались во двор и уселись на длиннейшей дворовой скамейке, которая огромным неправильным кольцом охватывала большую клумбу. На клумбе с граблями и лопатой возился Мекс. Он выбирал из земли осколки стекол, мусор, выбрасывал куски кирпича.

— Сколько жителей в городе? — говорил вполголоса, чтобы Мекс не слышал (кто его знает, зачем он к приходу немцев так старается?), Сергей.

— Полмиллиона.

— Это с детьми и стариками. Пусть двести тысяч. Каждый взял бы в руки по гранате…

Опять с Маркса на Синявинский сворачивал мотоцикл. Грохот его мотора был как вой приближающейся бомбы. Еще только отделилась от самолета — уже кажется, что нацелена в тебя.