Ласточки и амазонки

Артур Рэнсом Ласточки и амазонки

Глава 1 Дариенский пик

Как Кортес, различивший сквозь проем

В крутых вершинах океан степенный,

Орлиный взор лагуну жег огнем,

Не снисходя к толпе недоуменной,

На Дариенском пике [1]

Семилетний Роджер, еще недавно бывший самым младшим в семье, широкими зигзагами бежал вверх по травянистому склону холма. Этот склон тянулся от самого берега озера до Холли-Хоув – так называлась ферма, где семейство Уокеров проводило летний отдых. Сперва Роджер мчался в одну сторону, пока не достигал изгороди, вдоль которой была протоптана тропинка. Здесь он разворачивался и бежал в другую сторону, пересекая поле до противоположной изгороди. Однако при этом мальчик все-таки забирал чуть-чуть вверх, так что с каждым зигзагом чуть-чуть приближался к ферме. Ветер дул ему навстречу, и потому Роджеру приходилось лавировать, чтобы добраться до ворот, где терпеливо ждала его мать. Роджер не мог идти прямо против ветра – ведь он был парусником, чайным клипером «Катти Сарк». Старший брат Джон сказал сегодня утром, что пароходы – это просто-напросто жестяные коробки с двигателем и что стоящим делом может считаться лишь плавание под парусами. Поэтому Роджер и выполнял такие сложные маневры, хотя из-за этого дорога до фермы становилась куда длиннее.

Подбежав поближе к воротам, возле которых стояла мать, Роджер заметил у нее в руках красный конверт и белый листок бумаги. Телеграмма! Мальчик сразу же понял, что это означало. На миг ему захотелось броситься прямо к матери. Он знал, что телеграмма могла прийти только от отца. Тогда это должен быть ответ на письма, которые посылали отцу мама, Джон, Сьюзен, Титти и сам Роджер. И во всех этих письмах высказывалась одна и та же просьба, хотя и в разных формах. Письмо от самого Роджера было очень коротким: «Папа, пожалуйста, можно, и я тоже? С любовью – Роджер». Послание от Титти было куда длиннее – длиннее даже, чем письмо Джона. Сьюзен, хотя и была старше Титти, не стала писать письмо сама. Она вместе с Джоном подписалась под его просьбой, так что получилось, будто это письмо от них обоих. Послание от мамы было самым длинным, но Роджер не знал, что в нем говорилось. Все эти письма вместе ушли в далекий путь к Уокеру-старшему – его корабль стоял у берегов Мальты и вскоре должен был отплыть в Гонконг. А теперь мама держала в руках красный конверт, в котором наверняка пришел ответ! Роджеру очень хотелось кинуться к ней, махнув рукой на лавировку. Но плавание под парусом было куда более стоящим делом, чем паровые двигатели, и потому Роджер заложил новый зигзаг, взяв, быть может, немного круче к ветру. Наконец он набрал достаточный запас скорости и пошел прямо против ветра, все замедляя и замедляя ход, пока не остановился рядом с матерью. Сдав немного назад, «чайный клипер» слегка вздрогнул, отдавая якоря. Наконец-то он был в надежной гавани!

– Это ответ? – спросил Роджер, задыхаясь от долгой борьбы со встречным ветром. – Папа сказал «да»?

Мать улыбнулась и прочла телеграмму вслух:

– «Утопленники лучше, чем тупицы, но лишь тупица может утопиться».

– Это означает «да»? – переспросил Роджер.

– Думаю, что так.

– И для меня это тоже значит «да»?

– Конечно – если Джон и Сьюзен возьмут тебя и если ты пообещаешь слушаться их во всем.

– Ура! – закричал Роджер и радостно запрыгал на месте, забыв на минутку о том, что он – корабль, стоящий на якоре в тихой гавани.

– А где остальные? – спросила мать.

– На Дариене, – отозвался Роджер.

– Где?

– Ну, на вершине той горы. Титти назвала ее Дариенским пиком. Знаешь, оттуда виден остров.