Ласточкин хвост

— Нет. Нить тоже у всякого своя. Кто-то начинает острее чувствовать мир и других людей, кто-то становится проводником для душ, но таких одарённых мало. Большинство не обращают внимания на связь, забывая о существовании Источника, или вовсе обрубают пуповину, отказываясь от дара.

— То есть наверняка ты не знаешь?

— Могу лишь предположить, что при должной концентрации и направленности воли…

— Я смогу ослабить натяжение нити? — предположила она. Этот исход казался единственным возможным, ведь разрывать связь Гёделе не собиралась.

Да и вообще слабо представляла, что от неё потребуется. Только шагнув навстречу шраму, почувствовала, как возвращается липкий отголосок тревоги, что мучил её ночами. Там, во снах, она стояла на пороге неизведанного мира. Тот мир был наполнен магией до краёв: он был её домом, в то время как здесь она пребывала в гостях. И многим, как рассказывал когда-то Рейнарт, это не нравилось.

Мысленно потянувшись к прорехе, Гёделе едва удержалась, чтобы не отпрянуть. По ощущениям — всё равно что ковырять спёкшуюся корку, пытаясь добраться до не зажившей раны. Но хуже прочего было то, что мимолётная тревога схлынула, и теперь внутри было пусто. Совсем ничего. Ни эха, ни отзвука. Прореха молчала.

— Рейнарт? — негромко позвала она, но ответом стала тишина.

Гёда распахнула глаза и в недоумении уставилась вперёд — туда, где наставник продирался сквозь колючие кусты, зайдя почти по колено в тёмную воду. Бросившись следом, она окликнула его снова.

Шрам прорехи поблёк и растворился в надвигавшихся сумерках.

— Стой там! — Рейнарт резко обернулся, сделав недвусмысленный знак ладонью. — Стой на месте и не подходи ближе.

— Там что-то есть? — девочка вытянула шею, пытаясь разглядеть, что именно волшебник сумел отыскать в подёрнутой тиной заводи.

Ей даже представлять не хотелось, какова на ощупь ледяная мартовская вода. Нервно переступая с ноги на ногу, она наблюдала, как Рейнарт тащил запутавшийся среди корней мешок. Подводный клад он, что ли, откопал, пока она на прореху любовалась?

Любопытство взяло верх, и девочка подошла ближе, стремясь разглядеть, что скрывалось за прелой ветошью. А в следующий миг она уже пятилась назад, зажимая рот ладонью. Где-то над головой, на пешеходном мосту, раздался женский крик.

ГЛАВА 4 ДИТРИХ

I

«Каролина Вебер».

Глядя на вписанное от руки имя среди строк печатного текста, Дитрих чувствовал, как потолок осязаемо давит, и виски сжимает ноющей тяжестью. Не думал он, что тело первой жертвы будет найдено вот так. Да и вообще, берясь за это дело, рассчитывал, что спустя пару дней невредимая девчонка окажется в объятиях любящей семьи. Однако с каждой новой «принцессой», исчезнувшей на улицах Ньив-Дармуна, надежда становилась призрачнее, пока, наконец, эти вечером не была разбита вдребезги.

«Принцесса…» Дитрих усмехнулся. Слышала бы его сейчас Энесс.

Буквы, выведенные синими чернилами, различались по величине и залезали на следующую строку нервным «хвостом», который оставила дрогнувшая рука. Усталость накатила как-то враз, и Дитрих откинулся на спинку кресла.

За окном тоскливо завывал ветер. В щели окна задувал сквозняк, и лампа под потолком не спеша раскачивалась, мигая с равными промежутками.

Он мог позволить себе пять минут. Бесконечно долгих и всё же мимолётных, чтобы перевести дух и собраться с мыслями. А затем… затем следователя ван дер Гасса ждёт очередная бессонная ночь.

Поднявшись из-за письменного стола, он положил перо на стопку бумаг. Медленно перелистал страницы в папке дела. Неосознанным движением потянулся за сигаретой и тихо выругался. Шлотман не терпела табачного дыма в собственном офисе.

Старая ведьма не терпела множество вещей, среди которых были взяточники, пустомели и Дитрих ван дер Гасс. Неудивительно, что на общих собраниях штаба он старался быть тише воды и ниже травы, а с отчётами к Старухе обычно отправлялся Рудо. Уж тот боготворил наставницу со времён Университета, где она преподавала на полставки одновременно со службой в Департаменте. Это потом мефрау Шлотман взлетела по карьерной лестнице, став новой главой ДМБ. К счастью, тех времён Дитрих, пришедший в альма матер позже напарника, уже не застал.

Оживлённый в дневные часы коридор встретил его приглушённым светом. Некоторые двери уже заперты, включая отделы материального обеспечения и лицензирования. Завидовать было не в правилах Дитриха, но всё же клеркам жилось вольготно по сравнению с криминалистами и агентами противодействия, которые вмешивались лишь в самых крайних случаях — когда Вуаль подвергалась необратимым изменениям или не лицензированному волшебнику удавалось вызвать Парадокс. На практике подобное случалось редко.