Ласурские призраки

Деревья покрыла красноватая дымка нераскрывшихся почек, и Вишенрог задышал в полную силу. Пахло соками пробуждающейся земли, теплым ветром из Гаракена. Газоны были покрыты дикорастущими маргаритками – белыми, розовыми, коралловыми, – которые поворачивали аккуратные головки за ярким прибрежным солнцем.

Весенние ароматы кружили головы людям, заставляя делать глупости, а что уж говорить об оборотнях? Среди лежащих близь Вишенрога лесов это время принадлежало им, детям разных кланов. В период весеннего гона оборотни почти не охотились, занятые друг другом, чем по хитрой задумке Богов обеспечивали прирост дичи, поскольку весна и лесных обитателей повязала красной нитью инстинкта продолжения рода.

Тариша и Дикрай выбрали в качестве убежища чащу в холмах на северо-востоке, где провели несколько дней в уединении и неге, подолгу занимаясь любовью и отдыхая в развалинах старинной крепости, почти скрытой разросшимися растениями. Впервые на памяти Денеша его желтоглазая фарга была тиха и нежна, а не иронична и стервозна, как обычно. Несколько раз он порывался спросить у нее, что стало тому причиной, но каждый раз передумывал, боясь спугнуть романтичное настроение. Эта Тариша была для него непривычной, но очень привлекательной. Когда настало время возвращаться в Вишенрог, тигрица подарила ему такую страстную ночь, что Дикрай, ощутивший себя на седьмом небе от счастья и удовлетворения, просто вырубился в ее объятиях, не заметив, каким лихорадочным блеском вспыхнули ее глаза.

В наступившей тишине предрассветного часа фарга баюкала партнера, который уснул, положив голову к ней на колени, гладила по длинным белым волосам, перебирала пряди, и в осторожных движениях ее сильных пальцев ощущалось какое-то важное, принятое ей решение. Вот она встрепенулась, осторожно выскользнула из-под Денеша, обернулась и желтой каплей утекла вниз по холму. Туда, откуда едва-едва доносился приближающийся запах. Чужой и опасный.

Пришедший с Севера был из медвежьего клана. Тариша сразу поняла это по тяжелой грации, с которой незнакомец спешился с крепкого конька – путешествовал, изображая бродячего торговца. Его небольшие темные глаза требовательно уставились на фаргу. В низком голосе таилась скрытая сила.

– Где он? Где избранный?

– Перед тобой, – спокойно сказала Виден. – Это я.

– Но мне говорили о другом!

Она прищурилась.

– Твоя задача – укусить того, кто еще не заражен, и не раздумывать над тем, кто это будет. Выполняй и проваливай!

Медведь шагнул к ней, его ноздри подрагивали, он одновременно угрожал ей и проверял, говорит ли она правду. Тариша не отшатнулась. Лишь раздраженно дернула головой, позволяя спасть капюшону плаща.

Пришедший с Севера остановился, будто налетел на невидимую преграду. Выражение его глаз изменилось.

– Ты права, сестра, соглашаясь на это… – тихо сказал он. – Тебе станет лучше, когда ты отведаешь ИХ крови!

– Я знаю, – легко улыбнулась Тариша. С сердца будто камень свалился. Камень, который положил на него Ашрам, когда отдал приказ чужим, пугающим голосом. – Давай!

Она рванула ткань, обнажая левое плечо, отвернулась и прикрыла веки. Не потому что боялась укуса. Потому что хотела, чтобы ни свет, ни звуки не мешали ей сосредоточиться на нем.

В лицо пахнуло дыханием зверя. Низкое ворчание всполошило утренних птиц, только начавших петь солнцу, и они замолчали. Горячий язык коснулся кожи Тариши, и она едва не застонала от ощущения, что все верно, все так, как задумано… кем-то. Укус был мгновенным и глубоким. По коже заструилась горячая кровь. Узаморский гризли, стоя вплотную, тяжело дышал, катая на языке сладкую жидкость. Заглянув в его глаза, полные предвкушения, фарга предупреждающе зарычала, обернулась тигрицей, прыгнула в сторону и припустила вверх по склону.

Пришедший с Севера с сожалением рыкнул ей вслед. Ее кровь была приятна на вкус. Но не так приятна, как кровь тех, к кому вели его болезнь и… чужая могущественная воля.

Не доходя до рощи, Тариша остановилась зализать рану. Рана саднила, но фарга все равно полезла в ручей – смыть с себя запах чужака. Дикраю она наплетет что-нибудь, например, проголодалась после любви, охотилась, поранилась. Или поцелуем прервет его вопрос.

Главное, что…

Тариша приложила здоровую руку к сердцу и прислушалась к отголоску того чувства, что, как она думала, никогда не вернется.

Впервые в жизни Йожевиж Агатский, Синих гор мастер, растерялся настолько, что утратил дар речи.

– Ваше рабочее место, уважаемый мастер, – седой широкоплечий гном умело скрыл улыбку, вызванную выражением лица новичка, и обвел рукой малюсенький кабинет без окон, в котором стояли стол, стул и два шкафа. – Это свитки, до которых у меня никак не дойдут руки. Их надобно разделить по темам, согласно формуляру, описать и подготовить для сдачи в архив. Справитесь?