Латая старые шрамы

Айна все еще недовольно ворчала, однако гладить себя позволяла. Да, именно позволяла, гордо задрав нос и делая вид, что ей нет никакого дела до моей ласки. Но стоило только хозяину подняться и бросить на нас мимолетный взгляд, как эта предательница тут же отстранилась и сделала вид, что и знать меня не знает.

Рейнар же прошелся к углу ближайшего дома, поскреб каменную кладку и рассыпал по ней свой порошок. Недовольно цокнул языком и глянул на меня:

– Идем!

Собака тут же сорвалась с места и потрусила вслед за капитаном. Я же недовольно фыркнула и с гораздо меньшим рвением отправилась следом.

– Показывайте, до какого места вас преследовали? Кто тут где падал…

– Господин ингирвайзер, вы уж определитесь, мы все-таки на «вы» или на «ты»!

Мужчина мотнул головой:

– Простите, забылся.

Мы прошлись вдоль проулка. Сейчас, при свете дня, все выглядело иначе, а потому я с трудом смогла опознать нужное место. И, конечно же, никаких следов преследователей там не оказалось.

– Анья, – чересчур ласково начал капитан Фрей, и я поняла, что ничего хорошего он мне не скажет. – А вы уверены, что… с ними действительно был Хамелеон?

– Считаете, что я вру?!

– Ну почему же… – и тон голоса такой снисходительный, будто с ребенком разговаривает. – Просто… вам могло показаться. Темно все-таки, да и состояние аффекта.

– Какого еще эффекта?! Я пока еще в своем уме, и с глазами у меня все в порядке!

Почему-то его недоверие показалось оскорбительным и вызвало резкий прилив злости.

– Разумеется, – все тем же тоном отозвался брюнет и двинулся к экипажу. – Пора ехать. Скоро тут станет людно.

Оставшуюся дорогу до дома капитана провели в напряженном молчании. Его откровенно снисходительное отношение и сомнения в моих показаниях вызывали дикое раздражение. Хотелось попросту плюнуть на все и вопреки здравому смыслу отправиться в родную Общину, лишь бы не видеть этой перекошенной недовольством физиономии напротив.

Я откинула шторку и попыталась переключить свое внимание на проплывающий за окном сонный город. Кое-где на улице уже встречались редкие прохожие, спешащие по своим делам, кутающиеся в толстенные тулупы и шерстяные шарфы. Дворники мели дорожки и счищали налипший снег с крылец богатых домов. Долбили лопатами ледяную корку или же присыпали скользкие места песком. Город постепенно пробуждался ото сна, оживал. Печные трубы весело пыхтели, густой дым валил ввысь и растворялся в белом, по-зимнему прозрачном небе.

– Я бы не советовал, – вдруг оторвал от созерцания сухой голос моего спутника. – Вас могут заметить.

Вот ведь…

Пришлось задернуть шторку и, поджав губы, уставиться на багровые угли, тлеющие в жаровне.

И шагу ведь не даст в сторону ступить. Тиран хренов! Бывают же такие… И как-то уже слабо верится, что мы найдем общий язык. Скорее так и будем играть в молчанку, что сейчас, что оставшиеся две недели. Не помереть бы со скуки…

Из-под ресниц покосилась на своего спутника. Тот, вальяжно развалившись на сиденье, скрестил руки на груди и глаза даже прикрыл. Никак решил подремать? Интересно, долго еще ехать?

И, будто в ответ на мои мысли, экипаж начал замедляться, а через десяток метров и вовсе остановился.

Рейнар резко ожил и, отворив дверцу, возвестил:

– Приехали.

Дом был огромен. Темная махина на фоне прозрачного светлого неба и засыпанных снегом дорожек. Вместо забора – плотная каменная стена и кованые ворота, покрытые изморозью. А за воротами виден полудикий сад и одинокое кривое деревце, будто скрючившееся на морозе.

Айна, первая выскочившая из повозки, метнулась к воротам, пролезла под кованой оградой и побежала по узкой тропинке к крыльцу. Уселась на верхнюю ступеньку, нетерпеливо молотя хвостом по земле.

Рейнар распахнул передо мной створку, скрипнувшую проржавевшими петлями, и пропустил вперед. Мне пришлось подобрать юбки и полы пальто, дабы ненароком не увязнуть в сугробах утонувшего в снегу сада, – слишком узкой оказалась протоптанная дорожка, и она уж точно не была рассчитана на пышное женское платье.

Пока пробиралась к дому, с интересом рассматривала свое временное жилище.

Первый этаж его сложен из бурого, местами плохо отесанного камня. На окнах стоят решетки, и большая часть этих окон покрыта изморозью, явно свидетельствуя о том, что в комнатах не топят. Второй этаж, в отличие от первого, деревянный. Темное, местами пошедшее трещинами дерево, резные наличники, некогда крашенные, но краска уж давно слезла, облупилась, оставив белесые следы на стыках и неровностях древесины.

Крыльцо высокое, и пришлось схватиться за холодные перила, чтобы ненароком не навернуться. Капитан Фрей несколько раз провернул ключ в замке, и мы прошли в полутемный холл. И пусть в доме было и теплее, чем на улице, но раздеваться желания не было ни малейшего.

– Вы что, не топите? – не смогла сдержать негодования и, приблизив руки к губам, дыхнула на замерзшие ладони. Изо рта вырвалось облачко пара и растаяло в полумраке.

– Топлю, просто… Я со вчерашнего утра дома не появлялся. А прислуга всего раз в неделю приходит.