Латекс

Л. умеет работать флоггером и плетью как никто другой. По коже пробегают только кончики, наверное, это обжигает. Сколько нужно тренировать руку, чтобы так владеть?

Линн понимала, что Л. – это ее Ларс. Он действительно владеет флоггером и плетью виртуозно, и кожаные хвостики в его руках становятся носителями жидкого огня, испытано на себе. И Густав прав – сколько же нужно тренировать руку, чтобы получалось, как надо? Где и с кем Ларс набивал руку? На ком тренируется сейчас, чтобы не потерять умение?

Вопросы появлялись не очень приятные, искать ответы на них не хотелось.

Линн ревновала мужа и ничего не могла с собой поделать. Что скрывать, красавец с глазами цвета стали всегда привлекал противоположный пол и, наверное, любил женские тела и попки не меньше Густава. Иначе откуда у него такая страсть к шибари и вообще БДСМ?

Ларс много раз твердил, что БДСМ – это не любовная связь, не роман, не занятие сексом. Сексуальные позы с точки зрения мастера ценны не своей сексуальностью, а возможностью применить то или иное умение или просто красотой. Там, где начинается секс, БДСМ обычно заканчивается.

И наоборот.

Поэтому Ларс порол жену, ставил на распятие, заковывал в наручники, занимался с ней сексом с применением чего угодно – колодок, распорок, самых разных ремней, платов, шариков… Но никогда не капал на кожу воском, не бил током, не портил соски слишком тяжелыми грузиками, не унижал и не оставлял шрамов.

Это другое, это не с любимой, а с рабыней, а Линн хоть и нижняя, но не просто модель, которая видится только как тело.

Она сама это понимала, иногда желала большего – боль сильней, удары порезче, мучений побольше, но Ларс умел остановиться, ведь увлеченная нижняя не всегда видит разумные границы и свои собственные тоже. Линн эта предусмотрительность почему-то немного обижала, словно он не доверял ее ощущениям, словно она все еще хрупкая игрушка, а не взрослая женщина.

Читая записи Густава, она начинала понимать Бритт, которая всегда хотела большего и получала это от партнера. Густав не берег – порол так до крови, зажимы прикреплял от души, связывал так, что у бедолаги искры из глаз сыпались. Бритт по несколько дней сидела на стуле боком, но терпела, прятала под воротником след от ошейника или даже сам ошейник, прикрывала рукавами потертости от наручников, иногда просто не встречалась с друзьями, чтобы не заметили очередных следов… И все-таки ей это нравилось.

Хотела ли Линн такого? И да, и нет. Просто хотелось, чтобы Ларс поднял планку, чтобы все было на градус выше, больней, жестче.

Как сказать мужу об этом?

Когда-то, когда они только начинали, Ларс убеждал ее не просто подчиниться своим запретным желаниям, но и признаваться в них, в том числе ему. Вот через это Линн переступить трудней всего, легче вытерпеть порку, чем попросить о ней мужа. Она и сама себе не желала признаваться, что имеет мазохистские наклонности, что ей приятна боль. Конечно, не всякая, но куда более сильная, чем та, которую доставляет Ларс.

Не нужно ее беречь, ее нужно использовать, она согласна, но только с Ларсом, и чтобы он не жалел. Пусть то, чем они занимались, не БДСМ, потому что всегда присутствовал секс и Ларс старательно ограничивал ее и себя, ей все равно, как называется, лишь бы возобновилось.

Женщина получает удовольствие от боли…

Сначала я не мог поверить, но потом понял, что это так. Беспомощность, ожидание боли, следующего удара, следующего действия… это их возбуждает, приводит к какому-то душевному оргазму. Конечно, не всех, но тех, кто позволил не впервые заковать себя в наручники, встал к распятию или к козлам под плеть, возбуждает несомненно.

Это проверка – если девушка повторяет, уже получив какой-то опыт, если она ищет что-то новое, значит, может пойти далеко. Как далеко – зависит только от Верхнего. Те, для кого боль неприемлема, уходят сразу, иногда после первых ударов по попке. Достаточно от души шлепнуть ее даже рукой, чтобы понять, стоит ли продолжать. Если девушка взвилась, но не сбежала – смело бери в руки паддл или флоггер, она твоя.