Латино-Иерусалимское королевство

Но египетская дипломатия не дремала: в то время как папа слал посланцев в приморские города, мамлюкский султан заключил с генуэзцами, которые после падения Триполи организовали несколько карательных экспедиций, договор о дружбе, достаточно выгодный, чтобы компенсировать им ущерб, нанесенный генуэзской торговле захватом Триполи. Настоящий договор о ненападении был заключен 25 апреля 1290 г. между королем Хайме Сицилийским, Альфонсом Арагонским и Египтом: вывоз оружия и железа в Александрию был разрешен, и арагонские государи обязались не помогать крестоносцам — в обмен же их соотечественники получали право беспрепятственно посещать Иерусалим. Поэтому Хайме I, посылая свои войска и галеры в Святую Землю, уточнял, что его флот будет отражать нападения сарацинских галер, но ни в коем случае не станет наносить вред землям или вассалам султана^{674}. Сам папа по просьбе купцов Сирии разрешил на время перемирий вести торговлю (даже ту, что обычно запрещалась) с Египтом, чтобы избегнуть разорения Святой Земли (21 октября 1290 г.)^{675}…

Очень похоже, что мамлюки подписывали эти соглашения лишь для того, чтобы оттолкнуть своих возможных противников от создававшейся коалиции и искали лишь предлога в надежде избавиться от опасных латинских анклавов, в лице которых монголы, главные враги Египта, могли бы обрести союзников. Этот предлог им предоставили сами крестоносцы, которые были отправлены с Запада с задачей отразить предполагаемое нападение мусульман на Акру. Хронисты осыпали руганью крестоносцев, прибывших в город в 1290 г. из центральной Италии и Ломбардии; один из авторов пишет, что «город заполонила орда лжехристиан, которые стали крестоносцами из желания искупить свои грехи». Хронист обличает их бахвальство, которое растаяло подобно снегу под солнечными лучами при приближении врагов, и праздность, ибо они все свое время проводили в тавернах и увеселительных заведениях^{676}. В один из августовских дней 1290 г. они собрались у ворот Акры, чьи пригороды были целиком населены мусульманами или сирийцами, и принялись истреблять сарацин, начав с резни тридцати арабских крестьян — равно как и нескольких сирийцев-мелькитов, которых крестоносцы убили из ненависти к их бородам (в XIII в. борода отличала западноевропейца от жителя Востока). Затем они набросились на караван-сарай, где мусульманские купцы едва успели забаррикадироваться: однако мусульманские негоцианты входили в собратства, которым покровительствовали тамплиеры и госпитальеры, и рыцари этих орденов подоспели вовремя, чтобы освободить их и препроводить в безопасное место — в королевский замок. Тем не менее восемнадцать торговцев вроде бы погибли на рынке, возле лавки менял.

Султан ухватился за это происшествие^{677} и придал ему желаемую огласку: он даже распорядился пустить слух, что египетские посланники стали жертвами бойни. Султан потребовал от властей Акры выдать виновных, прекрасно зная, что те не смогут передать крестоносцев в руки мусульман. Гильом де Боже, будучи ловким политиком, нашел выход, одобренный магистрами двух других орденов: а может, выдать мамлюкам преступников, содержавшихся в тюрьме? Это предложение, которое показывает, насколько малоразборчивым в средствах был орден тамплиеров, и за это он жестоко поплатился двадцатью годами позднее, остальные участники военного совета (патриарх, епископ Триполи, бальи Амори де Лузиньян, щвейцарский рыцарь Отто де Грансон, представитель английского короля, гасконский рыцарь Жан де Гральи, представитель французского короля, венецианский бальи и пизанский консул, а возможно и командующие флотами, венецианским Джакомо Тьеполо и небольшой папской эскадрой, Рожер де Тодини^{678}) отклонили. Было решено ограничиться извинениями перед Каиром. Перемирие было прервано.

Султан начал крупномасштабные приготовления, которые официально объяснил подготовкой кампании в Африке: ему не удалось обмануть Великого Магистра тамплиеров, у которого были связи в его окружении, но остальные нотабли Акры поверили этой военной хитрости. Несмотря на смерть султана, экспедицию не отложили: его наследник, юный Аль-Ашраф, сразу же отдал приказ о концентрации своих войск (и огромного количества материалов для осады, собранных в Сирии) на равнине возле Акры, и их число ошеломило франков. Именно этому юноше (ему исполнилось около двадцати лет, и он был ровесником короля Кипра и Иерусалима Генриха II) предстояло завершить труд, который Саладину так и не удалось довести до конца веком ранее — полностью изгнать из Сирии франков.