Латино-Иерусалимское королевство

На следующий год Балдуин укрепил границу Галилеи, прорванную Нуреддином в 1167 г.: крепости Брод Иакова и Шатонеф обезопасили ее от мусульманских набегов. Но отряд во главе с королем из Шатонефа в Баниаском лесу столкнулся с мусульманским авангардом, который нанес тяжелые потери окружению Балдуина: его коннетабль Онфруа Торонский погиб (апрель 1179 г.). Тогда Саладин направился опустошать Сидонскую сеньорию: франкская армия, проводившая контрнаступление, была захвачена им врасплох и после первоначального успеха (тамплиеры «слишком увлеклись погоней» за мусульманами), побеждена в битве при Марж Айюм (10 июня 1179 г.). Саладин тут же осадил и разрушил новую крепость Брода Иакова (29 августа 1179 г.).

Саладин не только вдохнул энергию в египетскую армию и продолжил дело Нуреддина на дамасской границе: в отличие от Фатимидов, которые оставляли флот в бездействии, без боя пропуская франкские морские караваны, новый повелитель Египта реорганизовал эскадры, унаследованные от своих предшественников, удвоив число кораблей. Историк Макризи также приписывает ему реорганизацию «дивана аль-остуля» (морского министерства). «Книга Двух садов» знакомит нас с отрывком из письма губернатора Каира Саладину: «Египетский флот… усиленный кораблями, несущими двойной груз (он был доукомплектован моряками родом с побережья Магриба) произвел чудеса храбрости и приложил все усилия для священной войны… он напал на порт Акру, франкский Константинополь и оплот этих неверных. Наш флот, некогда побежденный, ныне сам побеждает; христиане, столь хорошо охраняемые, проснулись желтыми, подобно растению wars»^{67}. Действительно, прямо в самом порту Акры египетская эскадра разграбила, захватила, сожгла и потопила христианские корабли, стоявшие на якоре. На следующий год она угрожала Бейруту и разграбила Тортосу, а в 1182 г. организовала полную блокаду франкской Сирии, беря на абордаж одинокие суда, как, например, один плашкоут, везший в Палестину из Константинополя четыре сотни латинян, избежавших бойни, устроенной против них Андроником Комниным. И итальянские купцы вновь вспомнили дорогу в Александрию: венецианцы, генуэзцы и пизанцы один за другим заключали договоры с Саладином (их тексты сохранились до наших дней), к вящей выгоде последнего, и возобновили контрабанду оружием^{68}.

Речь более не шла о завоевания Египта: королевство перешло к обороне. Также и речи не могло быть о византийском союзе. После Мириокефалона Мануил Комнин вновь готов был перейти в наступление: Гильом Тирский прибыл умолять его о помощи франкам. Но Мануил умер (1180 г.). Его вдова Мария Антиохийская была вскоре низложена Андроником Комнином, который приказал перебить константинопольских латинян, заключил союзный договор с Саладином и вступил в войну против сицилийских норманнов (1185 гг.). Киликия выскользнула из-под власти византийцев, которые более не могли одной лишь демонстрацией силы удержать натиск мусульман.

Но, к счастью для франкского королевства, Саладина удерживали дела в Северной Сирии. Для него священная война была лишь разновидностью борьбы за гегемонию: как и во времена первых сельджуков, Сирия и Месопотамия были разобщены, и место подле халифа занимали лишь подобия султанов. Саладин захотел возвысить свою власть до высшего арбитра среди мусульманских князей. Но сначала нужно было избавиться от последних Зенгидов. Поэтому после Марж Айюма он согласился заключить перемирие с Иерусалимским королевством.