Латино-Иерусалимское королевство

Но Даимберт не мог рассчитывать на содействие окружавших его людей: духовенство его не слушалось, а бароны и того менее. Иерусалимская область попала, в период «царствования» Готфрида, в руки его соратников, и их перечень может отчетливо объяснить дальнейший ход событий. Это отнюдь не разношерстная толпа: за редким исключением (Годемар Карпенель, «провансалец», в лице которого Танкред и Даимберт нажили врага после взятия Хайфы, которую ему обещал Готфрид, а Танкред отнял)^{73}, первые рыцари, осевшие в королевстве, прибыли из Северной Франции, и по феодальным обязанностям и родству были связаны с герцогами Нижней Лотарингии и графами Булони, от которых происходил Готфрид. Гарнье де Грез, Гишер Германец, Герхард д'Авень, Гюнтер, Рауль де Музон, Жоффруа Камерарий, Герри Фландрский, Матье Меченосец и Миль де Клермон-ан-Аргонн, как и Готманы из Брюсселя, Литард де Камбре, Пизель де Турне, Андре де Водемон, Пьер де Лен, Арнульф Лотарингец, Кассели или Лилли считали себя наследственными вассалами семьи Готфрида и хотели, чтобы Иерусалим, завоеванный герцогом Нижней Лотарингии, достался его брату. Именно поэтому Гарнье де Грез, брабаконский сеньор и родственник Готфрида, захватил иерусалимскую цитадель, Башню Давида^{74}, и его сторонники, невзирая на требования Даимберта, удерживали ее до прибытия брата защитника Гроба Господня, Балдуина Булонского, графа Эдесского. Сам Балдуин, которого Готфрид, возможно, на смертном одре назвал своим преемником, с несколькими рыцарями без колебаний в одно мгновение преодолел долгий путь от Мелитены до Иерусалима. Даимберту помешали призвать Боэмунда, и проарденнские настроения франкского населения не дали разгореться гражданской войне: с триумфом принятый в Иерусалиме и вскоре избавленный от присутствия Танкреда (который отправился в Антиохию занять место Боэмунда, попавшего в руки турок), Балдуин справился с претензиями патриарха. Он предложил Даимберту короновать его в Рождество 1100 г. в Вифлеемской церкви (а не в Иерусалиме: было ли это компромиссом с патриархом?)^{75}. Связав титул «Иерусалимского короля» с воспоминанием о древних царях Иудеи, Балдуин I (1100–1118 гг.) смог перенести на свою корону престиж библейской династии Давида и Соломона, что сделало ее позиции неоспоримыми.

Тем не менее Иерусалимские короли сумели поладить с претенциозным духовенством: во время коронации они всегда клялись, перед тем как сам патриарх приносил им клятву, защищать патриарший престол; они признавали себя вассалами Римской церкви, как на то указывает конфирмация, данная в 1128 г. папой Гонорием II Балдуину II. Впрочем, в том же году новый патриарх Этьен (Стефан) Шартрский, родственник короля, возобновил претензии Даимберта, потребовав уступить ему Иерусалим и Яффу как территории, принадлежащие патриархату: королю же предлагалось как можно быстрей захватить Аскалон и устроить там свою резиденцию. Начался большой конфликт, который завершился только в 1130 г. после смерти Этьена.

Носила ли королевская власть, упроченная и вскоре избавленная от притязаний церкви, выборный или наследственный характер? Если верить «Иерусалимским Ассизам», король был всего лишь избранником баронов и Бальан Сидонский торжественно утвердит этот тезис в начале XIII в.^{76} Получается, что понимание «Ассиз» основывалось на ошибке, которую не распознало большинство историков. Ведь не иерусалимские бароны, а все великие сеньоры, присутствовавшие при осаде Иерусалима, избрали Готфрида Бульонского: когда почти все они вернулись на Запад, Готфрид и его наследники распределили фьефы между своими вассалами. Король вовсе не был просто сеньором, выбранным равными ему феодалами, к тому времени уже обладавшими своими фьефами: именно от Готфрида все сеньоры Иерусалимского королевства получили свою землю, взамен принеся ему клятву верности. Мы уже показали, что Готфрид, став «королем», оставался герцогом Нижней Лотарингии в глазах своих вассалов и их природным сеньором. Его брат Балдуин I пользовался тем же престижем: создается такое впечатление, что правила наследования королевства в Святой Земле были те же, что существовали тогда в отношении наследования крупных фьефов в Северной Франции. «Избрание» в том виде, в каком оно будет принято в церемонии коронации, представляло собой тройной возглас народа, когда патриарх, обернувшись к нему, спрашивал, есть ли тот, кого он готов помазать легитимным наследником, «dreit heir», королевства^{77}.