Латинская Америка - традиции и современность

С особой силой свойственная Западу тенденция к фронтальному столкновению противоположных альтернатив развития выявилась в период второй мировой войны и после нее. Ужасы войны и практика фашизма, гибель десятков миллионов людей и «фабрики смерти» — все это глубоко потрясло тех, кто даже после первой мировой войны продолжал питать иллюзии в отношении антагонистического характера прогресса на западный манер. Стало ясно, что научное рациональное мышление, одно из главных достижений европейской цивилизации, есть обоюдоострое оружие: не скорректированное передовым гуманистическим мировоззрением, в том числе совокупностью соответствующих этических норм, оно может стать и становится страшным орудием уничтожения людей и искоренения человеческого в человеке. Для тех, кто с ужасом наблюдал возникновение концлагерей и печей крематориев в славящейся философами и музыкантами Германии, это стало слишком очевидным. События следующих за второй мировой войной десятилетий, связь которых с логикой развития западной цивилизации представлялась несомненной (Хиросима, создание оружия массового поражения, накопление таких его запасов, которых оказалось достаточно для того, чтобы несколько раз уничтожить человечество и жизнь на Земле, разрушение природной среды обитания человека и др.), способствовали закреплению у многих чувства глубокого разочарования в этой цивилизации и в то же время побуждали понять логику ее развития. Казалось, Запад выступает в роли того самого сфинкса, который ставил перед путником альтернативу: «Разгадай меня, или я тебя уничтожу».

В этой связи следует напомнить, что, хотя Латинской Америки не коснулись ужасы войны и она не страдала от испытаний ядерного оружия, ей и на новом этапе пришлось познать горький вкус того самого «нектара», который «отвратительный языческий идол» антагонистического прогресса в эксплуататорском обществе не желал пить «иначе, как из черепов убитых»^{211}: здесь можно вспомнить и разрушение природной среды, и использование самой новейшей технологии для организации террора и репрессий, и т. д.

Подобная ситуация стала мощным стимулятором глубоких сдвигов в мировоззрении значительной части интеллигенции региона, связанных с поисками латиноамериканской самобытности на историческом пути, отличном от западного.

Однако все это только один из аспектов (хотя и очень важный) той эмоциональной и интеллектуальной реакции на коллизии западной и мировой истории, которая наблюдалась у латиноамериканских интеллектуалов. Говоря о разрушительном для «мифа Запада» воздействии второй мировой войны, следует отметить в то же время, что она способствовала осознанию наиболее глубокими мыслителями Латинской Америки крайней сложности, социальной неоднородности западной цивилизации.

Выявилось, что о «закате Запада» в духе Шпенглера говорить не приходится. Война с фашизмом прояснила отнюдь не только заложенные в этой цивилизации разрушительные тенденции. Она в полной мере подтвердила и мощь противостоящих им сил, опирающихся на демократические, гуманистические и революционные традиции. Загнанная за колючую проволоку концлагерей, сжигаемая на кострах из книг и в печах крематориев, терзаемая в камерах пыток фашистских заплечных дел мастеров, европейская гуманистическая культура нашла в себе силы сопротивления, выжила и победила в смертельной схватке с силами самой черной реакции. Тем самым она доказала свою жизненность и глубокую духовность.

Уроки второй мировой войны и события последующих десятилетий показали со всей очевидностью, что Запад — это не только монополии, не только буржуа, думающие лишь о прибыли, и бездуховные обыватели. Это еще и бойцы Сопротивления, и передовые рабочие, и выдающиеся творческие достижения народов Европы, сумевших заново на месте руин и пепла отстроить свой дом, и беспокойная творческая мысль философов и ученых, первыми вскрывающих и подвергающих самой беспощадной критике пороки своей собственной цивилизации.

Для восприятия Запада в сознании латиноамериканских интеллектуалов немалое значение имел и тот факт, что такие ведущие его государства, как Великобритания и США, а впоследствии и Франция, оказались участниками антигитлеровской коалиции. По крайней мере частью общественности стран региона к югу от Рио-Гранде это первоначально было воспринято как свидетельство верности этих держав основополагающим принципам западной цивилизации. И понадобилось время, чтобы этот благоприятный, особенно для США, образ был перечеркнут новыми фактами агрессии, вмешательства, поддержки реакционных режимов.