Латынь по-пацански. Прохладные римские истории

И вот довольный Марий возвращается в Рим и празднует двойной триумф. Казалось бы, сейчас все в его руках – у него огромное войско, преданное лишь ему, при желании он мог бы полностью отстранить Сенат и установить собственную диктатуру. Но нет, Марий был честным и порядочным парнем, обычным пацаном со двора, если угодно, поэтому он распустил войска и надеялся, что аристократичный Сенат наконец станет его уважать. Но этого в итоге не произошло. Тем не менее был еще один полководец, оптимат, который позднее получил подобную возможность и не преминул ей воспользоваться – Луций Корнелий Сулла.

Сулла начал конфликтовать с Марием почти сразу, даже будучи у него в подчинении, когда Марий был сильно моложе. Ему довольно быстро надоело воевать под началом Мария, и он начал прокачивать свой скилл военачальника отдельно, в ходе Союзнических войн (это когда провинции возникали, мол, у них прав меньше по сравнению с жителями Рима) – и вполне преуспел. Тем не менее, несмотря на все то презрение, которое испытывали оптиматы к Марию, он был военачальником номер один в Республике и вообще крутейшим человеком – Сулла же был всегда вторым. Сулле это, понятное дело, не нравилось, и в один из дней он бахнул окончательно – то были годы, когда Риму объявил войну некий Митридат Евпатор, понтийский царь (то ли македонец, то ли перс, то ли все вместе). Сулла хотел лично намять лицо понтийскому выскочке, Марий, разумеется, тоже – конфликт между двумя достойнейшими римлянами накалился как никогда. Сулла хотел все сделать по правилам: избрался консулом и вообще, как оптимат, рассчитывал на расположение Сената к своей персоне. Марий поступил более… прозаично. Он просто набрал кучу людей (популяров, конечно) и устроил БУНТ! Сулле пришлось бежать из столицы к своим войскам – Марий, конечно, выслал за ним людей, чтобы нахлобучить его и заодно забрать его войска ИМЕНЕМ СЕНАТА. Но тут Марий и увидел, наконец, то, что он сам и создал – новую схему лояльности легионов. Солдаты Суллы остались преданы ему, а людей Мария просто закидали камнями. Их логика была примерно следующей: «Ну, Сулла – наш главный. За ним и пойдем. Сначала в Рим всем лица мять, а потом в Грецию, Митридата на ноль делить». Так и поступили, объявив своего военачальника Суллу императором. Разумеется, это слово еще не употреблялось в современном понимании – в те времена imperator был лишь воинским титулом, который присуждали особо успешным военачальникам. Первым императором в данном понимании был тот самый Сципион Африканский, победитель Ганнибала из предыдущей главы.

В итоге Сулла вернулся в Рим со своими легионами, нахлобучил там всех тех, кто пытался нахлобучить его, и захватил власть, попутно объявляя Мария и его сторонников кандидатами номер один на смерть. Сам Марий сбежал, прятался по каким-то болотам и другим сомнительным местам, копил силы и обиду.

Туда-сюда, прошло несколько месяцев, Сулла навел порядок в Риме и наконец поехал делить Митридата на ноль. И ведь поделил, осталось совсем немного, чтобы разбить его окончательно… Но тут он узнал, что в Рим вернулся безумный Марий, да еще и с целым войском бомжей рабов. Сулле пришлось быстренько заключить с Митридатом мир (довольно выгодный для последнего) и поспешить обратно в Рим. Пока Сулла гнал обратно в столицу, Марий успел вырезать большинство его сторонников (довольно жестоко по сравнению с действиями Суллы ранее) и даже стать консулом. Тем не менее Марий так и не дожидался прихода Суллы и умер от старости. Говорят, в предсмертном бреду он видел себя, воюющего с Митридатом в Греции вместо Суллы.

После смерти Мария начался полный хаос и анархия, все норовили стать у руля Республики, но тут, в конце концов, пришел Батя. Сулла наконец приплыл в Италию, началась Первая Гражданская Война. Впрочем, война кончилась довольно быстро – Марий уже умер, а остальные не сильно-то и хотели выступать против сурового Суллы и его легионов. Более того, многие к нему даже присоединились, в том числе еще молодые Гней Помпей и Марк Лициний Красс.

Кончилось все тем, что Сулла перебил всех своих конкурентов и захватил власть в Риме окончательно. Поскольку подобная ситуация может расцениваться как чрезвычайное положение, то и меры должны были быть приняты соответствующие. Так и случилось – Сулла объявляет себя диктатором. Слово dictator не имело такого негативного оттенка, как сейчас. В Древнем Риме это была всего лишь особая «должность» – так назывался человек, обычно консул, который во время чрезвычайных ситуаций сосредотачивал у себя в руках всю полноту власти в республике. Диктатура должна была устанавливаться на несколько месяцев, иногда лет – Сулла решил, что пожизненная тоже нормально.