Латышские стрелки в борьбе за советскую власть

Но в дни Октября нас посещали и люди другого лагеря. Это были «ударники», «смертники» и контрреволюционные штабные офицеры. Город Валка был центром всякой контрреволюции: там обретался штаб армии, находившийся еще в руках контрреволюционного офицерства; там была штаб-квартира и меньшевистского Искосола. Командующий XII армией подтянул к Валке ряд «надежных» воинских частей, в том числе казаков, «смертников» и «ударников». Когда в Петрограде началось вооруженное восстание, штаб и Искосол установили на валкском телеграфе строжайший контроль и конфисковали все телеграммы Петроградского военно-революционного комитета. Одновременно с этим Искосол, чтобы дезориентировать армию, снабжал из Валки все корпуса и дивизии своими вымышленными телеграфными сообщениями о «победах» Керенского под Гатчиной и разгроме вооруженного восстания в Петрограде. Но валкские телеграфисты тайком доставляли нам в редакцию телеграммы из Петрограда, сообщавшие о победе восстания, а мы выставляли их в виде больших плакатов в окнах конторы газеты. Сотни солдат и рабочих постоянно толпились у окон редакции, читали и горячо обсуждали питерские события. Штаб XII армии послал к редакции вооруженный отряд «смертников», чтобы ликвидировать этот способ информации. Дело чуть не дошло до кровавой стычки, так как к редакции немедленно стали стекаться вооруженные солдаты, а также наши наборщики с винтовками в руках. Отряд «смертников» при виде вооруженных стрелков счел за лучшее ретироваться.

В эти исторические дни редакция напоминала шумный, гудящий от людского говора клуб. Сюда приходили стрелки и рабочие узнавать новости из Петрограда и шумно обсуждали события. Буквально на другой день после разгрома Керенского у Гатчины мы в Латвии под руководством ЦК Социал-демократии Латвии, Исколата и Ф. Розиня начали осуществлять декреты второго съезда Советов, активно проводили конфискацию баронских имений и национализацию промышленных предприятий. Для связи с редакцией меня ввели в состав Исколата в качестве второго секретаря. Огромная работа большевиков по социалистическому строительству получила широкое освещение на страницах газеты «Бривайс стрелниекс». Но еще более значительной была роль газеты в пропаганде новой формы государственной власти – советской власти и в ее осуществлении в самом низовом звене – в волости. Партия возглавила борьбу безземельного крестьянства Латвии за создание советской власти в волостях и за ликвидацию старых волостных правлений, находившихся в руках кулаков. Безземельным помогали латышские стрелки.

Газета «Бривайс стрелниекс» широко освещала на своих страницах эту огромную работу латышских трудящихся. Комплект газеты за 1917 год является богатейшим материалом для каждого историка, работающего над темой Великой Октябрьской социалистической революции и победы советской власти в Латвии.

Конец 1917 и начало 1918 года был незабываемым и увлекательным периодом в нашей работе. Но это был и последний этап существования газеты «Бривайс стрелниекс». Кайзеровская Германия, пользуясь перерывом в мирных переговорах, предательски напала на молодую Советскую республику и оккупировала также всю Прибалтику. Латышские стрелки, верные своему интернациональному долгу перед революцией, с боями оставили свою родину и перешли в Советскую Россию. Последний номер «Бривайс стрелниекс» на родной земле, в Валке, вышел 20 февраля 1918 года.

Одним из последних поездов, вместе с задержавшимися членами большевистского Искосола и Исколастрела, редакция газеты 20 февраля выехала из Валки, когда немцы уже подходили к городу. Кругом грохотали взрывы и пылали пожары: это уничтожалось наше военное имущество, которое невозможно было вывезти. Через 10 месяцев, в декабре 1918 года, латышские стрелки победоносно вернулись на родину.

В борьбу против сил старого мира, за новый справедливый социалистический строй газета латышских стрелков «Бривайс стрелниекс» внесла и свою долю участия.

Фрагмент из книги П. Д. Малькова «Записки коменданта Московского Кремля»

Как ни тщательно партийные комитеты и завкомы отбирали красногвардейцев для охраны Смольного, никогда нельзя было быть уверенным, что в отряд не затешется какой-либо ловкий негодяй, контрреволюционер. Мы же, коренной состав охраны и ее руководители, не имели возможности не только проверить или изучить людей, которым доверялась охрана Смольного, но даже поверхностно познакомиться с ними, узнать их в лицо. Не проходило дня, чтобы я, обходя посты, не наталкивался на часовых, которых ни я не знал, ни они меня не знали. Сплошь и рядом на этой почве возникали самые нелепые недоразумения, бесконечные конфликты. То я или мои помощники хватали и тащили упиравшегося часового в комендатуру, приняв его за постороннего, то часовой наставлял мне штык в грудь, пытаясь меня арестовать. Просто не хватало терпения.