Лаура

— Возьми ее. Скажи мне, когда ты этого захочешь. Внезапно я осознал, что она говорит серьезно, с таким не шутят — это был вопрос жизни и смерти…

Я утвердительно кивнул и громко сказал:

Хорошо. Я люблю тебя и хочу ее.

К полуночи мы подошли к небольшому островку, выглядевшему, как оазис, усыпанный золотым песком. Он был отделен от правого берега тонким ручейком.

На этом берегу уже не было угрожающе нависавших скал, вдоль которых мы пролагали путь днем. Скала, представляющая из себя сплошной массив, без ущелий или проемов, внезапно обрывалась напротив островка, и перед нами предстал широкий пляж, через который можно увидеть бесконечную цепь темных, округлых возвышенностей, взбирающихся асе выше и выше к небу. Пейзаж был не очень привлекательным. Позади нас ущелье тянулось к югу, такое же узкое и непрерывное, как та часть, которую мы только что прошли.

Тиео, как молодой козленок, выпрыгнула из каноэ, держа в одной руке корзиночку, а в другой руку Мирты. Они представляли собой такое забавное зрелище, стоя по колено в воде и помогая выгружать вещи из лодок, что я сразу же отбросил мрачные мысли.

— Великолепное местечко! — с энтузиазмом сказал Николас.

Божественное! согласилась Лаура.

Во мне вдруг заговорил бес противоречия:

— Лично у меня такое впечатление, что вступаю на лунную поверхность и совершенно не знаю, что ждет меня впереди.

Лаура была обескуражена моим замечанием. Она внимательно посмотрела на меня, будто начала сомневаться, заслуживаю ли я их доверия. Ее раздумье закончилось тем, что она решила, будто я повредил голову во время спуска по реке, так как ее недовольное выражение сменилось мягкой сочувственной улыбкой.

Уже за полночь. Небо ясное, звездное. Я все еще не сплю, в отличие от других.

Весь вечер я поддерживал огонь, и продолжаю это делать до сих пор. Пошевелив угли, подбросил еще сучьев, пока костер не запылал ярким пламенем.

Лаура и Николас прижались друг к другу под хлопковой накидкой. Я видел только их головы, лицом к лицу, лоб в лоб: они выглядели очень утомленными.

Мирта спала не накрывшись, в коричневой теплой рубашке. Она сняла только свои широкие брюки и ботинки. Время от времени она потирала свои руки и ноги, спасаясь от надоедливых комаров. Вот она легла на бок, поджав колени и подложив под голову сложенные кисти рук.

Тиео была рядом с ней. Девочка оперлась на один из наших рюкзаков и спала почти в сидячем положении, лицом к огню, свежая, как веточка вербены.

Мои глаза отыскали четверых гребцов. Они свернулись клубками немного поодаль от нас, возле своих лодок.

Только я еще не знал, где лечь спать. Мне посоветовали не мешаться под ногами, так как я ни к чету не пригоден. Бесполезно зря жечь сучья. Никакого толку нет и от моих дум.

Я сделал несколько шагов по направлению к самой узкой части реки, которая отделяла нас с восточной стороны от расщелины в горной гряде. Ночь была слишком темная, и я не видел гор. Мои настойчивые усилия рассмотреть что-нибудь во тьме, должно быть, утомили зрение, так как мне стали мерещиться какие-то призрачные тени: мне показалось, какая-то маленькая лодка неслышно скользит по воде на фоне противоположного берега, затем она остановилась, и человеческая фигура выпрыгнула на берег и скрылась.

Странно! Кто бы это мог быть? Преследователь? Шпион? Но мы ни от кого не убегаем и ничего ни от кого не скрываем…

Не сон ли это? действительно ли я увидел что-то или кого-то? Теперь все снова стало темным и неразличимым, как раньше. Я подошел к своему свертку, чтобы поискать бинокль… Ах, этим утром, вспомнил я, он утонул в реке! Я вернулся и снова стал вглядываться в сторону реки, довольно долго, неподвижно.

Я вздрогнул… чья-то рука легла мне на плечо! Мне стало стыдно за свой страх: рука потянулась к моему затылку, погладила волосы на голове. Ласковая щека Мирты коснулась моей. Я услышал ее голос, о чем-то спрашивающий.

Я вдруг понял, что ее вопросы касаются не настоящего, а относятся ко всей моей жизни, всей жизни… Я почувствовал, как она беспокоится обо мне. Она сказала:

— Чего ты испугался, Галтьер?

Чего это я должен пугаться? Почему я должен пугаться? И кого? После небольшого раздумья я ответил:

— Я не испугался. Я хочу знать, вот и все.

— Почему ты хочешь изменить свою жизнь? Мне не нужно было долго думать над ответом:

— Потому что мир, из которого мы ушли, не стоит того, чтобы жить там.

Она поцеловала меня в лоб, затем в щеки, прошептав таким тоном, будто я маленький ребенок, которого нужно успокоить:

— Но ведь ты принадлежишь этому миру, Галтьер! Я все еще не возьму в толк, что ты собираешься здесь делать. И я не могу понять, почему Николас в этих диких джунглях.

— Ради Лауры. А почему ты здесь со мной?

Я увидел, как вспыхнули ее глаза, а губы раскрылись в озорной улыбке.

— Меня попросила об этом Натали. Разве ты не полагаешь, что это достаточно серьезная причина?