Лаура - королева призраков

Коль вспыхнет вдруг во тьме искра,
И рухнут меж миров преграды.
И крикнут две души: «Пора!»,
Особой требуя награды.

Из щели ощутимо засквозило. Что-то прошуршало там, внутри. И дверь стала медленно открываться. Лаура шагнула из темного коридора навстречу свету.

Подоспевшему Желвину осталось довольствоваться созерцанием захлопнувшейся створки. Зайти внутрь министр не мог, так как не имел ни малейшего представления о сверхестественных волшебных знаниях.

Десять королев пользовались до Лауры комнатой, и каждой из них она виделась по-разному. Дверь крепко затворилась, впустив одиннадцатую королеву.

Лаура стояла в небольшой комнате с желтыми стенами. Помещение озарял свет, проникающий через квадратное двухстворчатое окно. Его наполовину закрывали темно-желтые завеси, крепившиеся на коричневой палке под потолком. В углу находилась стойка, представлявшая собой тонкий вертикальный столб чуть повыше Лауры с накинутой на него мантией. Одна сторона ее блестела нестерпимо-белым, другая сверкала ярко-алым.

Лаура могла оглядеть всю комнату целиком. Здесь никого не было. В то же время королеву не покидало чувство чьего-то присутствия рядом. Ей даже казалось, что стойка с мантией — живая.

Словно шум волн раздался в наступившей тишине. Сначала тихий, затем грозный, переходящий в шторм. Желтые стены исчезли, уступая место черной пустоте.

Комната не задавала вопросов. Вопросы сами вспыхивали в голове, и у королевы мгновенно появлялись ответы на них. Сотни образов пролетели мимо нее, выстраиваясь в неведомую систему.

Есть ли у нее желание стать повелительницей того мира, пусть и не всего сразу, а только ночных сил и призраков, подвластных любому ее слову? Что за вопрос?

Конечно, есть! Она не могла не мечтать о подобном счастье. Провести тысячу лет в мрачном, замкнутом на себя мире и стать после этого хозяйкой другого, прекрасного, звездного, где раньше удавалось задержаться лишь на считанные минуты. Не пустота окружала ее теперь, а огни, свет окон, фонарей, чудных самодвижущихся машин. Она парила надо всем этим, наслаждаясь удивительной свободой, пока чуть ли полнеба не заслонило лицо.

То самое единственное лицо, которое Лаура выхватила из мира людей! Но сейчас испуг исчез, и спокойствие лежало на нем. Словно из белого мрамора высеченное лицо стеной встало перед королевой, и она замедлила свой полет, а затем остановилась совсем.

Может быть, она желает увидеть его еще один раз? Да, желает, и не один, а много, много, много… И чтобы осуществить это, Лаура готова на все. Лицо сразу же исчезло, и пространство вокруг нее заполнила корона Желвина.

Громадные трещины раскололи ее. Обломки унеслись вниз. Но Лауре сейчас жизненно необходимо разыскать скрывшееся лицо, маленькую, но дорогую частичку чужого мира.

Словно вспышка разорвала небо. И Лаура уже стояла на земле. Ноги чудом держали ее, глаза смотрели по-особому. А вокруг высились коробки домов, на которые так удивительно смотреть снизу вверх.

Окна домов были пусты и темны.

Она не могла больше летать. Но почему? Ах, да! Она уже была не королевой, и даже не призраком. Но кем? Лаура никак не могла понять, чувствуя, что от прежней сущности у нее осталось только имя. Дул холодный ветер, который раньше беспрепятственно пронизывал Лауру, развевая своими волнами белое платье. Но теперь он сердился, злился и вызывал неприятное чувство. Так вот что такое «холод».

Пламя возникло перед ней, и ветер пропал. То было не белое и не черное, не синее и не фиолетовое пламя факела Ыккщщера, знакомое ей с незапамятных времен. Огонь имел желто-оранжевую окраску, и только в его сердцевине дрожал темнеющий красный оттенок. Языки пламени метались в стороны, как живые. Они яростно схватились с холодом ветра и прогнали его прочь. Тепло окутало Лауру.

Костер радостно потянулся к ней и исчез.

Теперь Лаура снова летала. Ее окружали дома. Не витиевато-прозрачные жилища призраков и не строгие коробки людей. Даже не серебряные дворцы, рисунки которых она видела в старинных летописях. Лаура и сама не смогла бы описать непостоянные, меняющие контуры силуэты, мимо которых пролегал ее путь. Но она твердо знала, что летит сейчас в своем мире. Внутри самой себя. И эта темная улица, на которой Лауре так одиноко — улица ее души.

Вновь сменилась картинка. Лаура снова стояла перед пустотой. Там должен вспыхнуть свет, скоро, сейчас. И это так же верно, как то, что с языка Лауры готовы были сорваться такие нужные, такие необходимые, но уж никак не подобающие королеве призраков слова. Но в эту минуту она не была королевой.

«Скажи, скажи, — зашуршали, зашелестели невидимые соглядатаи. — Скажи, и все будет так, как ты хочешь». Лаура и сама чувствовала, что появление вспышки тормозится ее молчанием, что свет не может вспыхнуть без ее слов.