Лауреаты (СИ)

С огромным трудом, с привлечением сомнительно деловых знакомств, удалось отстоять один из двух номеров. Тот, в котором жили Сережа Мартинсон с Андреем Муравьевым. Мне и Илье Нейману выдали раскладушки и разрешили туда подселиться.

Жить вчетвером в двухместном номере несладко, но выхода не было.

На радостях, что все обошлось, мы закатили грандиозную пьянку. Закупили незнакомого зелья под названием «Гуцульский напиток». Клюнули на экзотику.

Оказалось – страшная гадость. Что-то вроде самогона из перца, смешанного с машинным маслом. Пить совершенно невозможно. Но мы пили.

В конце концов мы с Ильей завалились спать, а Сережу и Андрея потянуло на подвиги.

Они, как хозяева, уступили нам кровати и пошли дурить голову дежурной по этажу. Демонстрировать молодецкую удаль и половой экстремизм. Обаяли ее до такой степени, что та рискнула своим ключом открыть им чей-то забронированный, но еще пустующий номер. Потом закрыла их снаружи. Дескать, пусть ребята нормально, без тесноты отдохнут. А утром она их выпустит.

Она решила, что до утра туда никто не будет вселяться. И ошиблась.

Сережа с Андреем, не торопясь, улеглись на кем-то оплаченных местах. Погасили свет. Уже начали дремать. И тут раздался щелчок дверного замка.

В номер по-хозяйски вошли две дамы. Потоптались в коридоре, сняли плащи, вяло разговаривая, прошли в комнату. Включили свет и обомлели.

Они были уже в том возрасте, когда житейские интересы мешают тяге к прекрасному.

– Что такое? В чем дело? – грозно спросила та, что побойчее.

Андрей с усилием оторвал голову от подушки и объяснил:

– Это новая услуга. Называется «Мужики». Стоимость пять рублей сорок копеек в час. Согласно прейскуранту.

– Входите, располагайтесь, – радушно предложил проснувшийся Сережа. – Как-нибудь поместимся. Если хотите, можно раскладушки принести…

– Я не могу спать в одной комнате с мужчинами! – отрезала бойкая дама.

– И давно это у вас? – участливо поинтересовался Андрей.

Женщины схватили сумки и рванули разбираться к администратору. Сережа с Андреем разочарованно залегли дрыхнуть дальше. Самое удивительное, что в эту ночь их больше никто не беспокоил.

По примеру ребят я отбросил мелкие тревоги и стал погружаться в прочный жизнерадостный сон.

– Дрыхнешь, что ли? – спросил подошедший Красовский.

– Угу. Какие новости? Опять через два часа звонить?

– Почему через два? – обиделся Сережа. – Попросили через час.

– Это все тот же охранник? Может, он тебя дурит?

– Может. А что сделаешь?

– Падай, поспим.

Красовский залег, деликатно прикрыв лицо взятым со столика рекламным журналом. Я отключился без всякого дополнительного обустройства.

– Вставай!

Сережа деликатно тронул меня за плечо.

– А-а-а… Ну как, есть новости?

– Представляешь, – Красовский выглядел ошарашенным. – Это оказывается сам Стоян!

– Где? Не понял.

– Где-где, в Караганде… В телефоне! Это, оказывается, он сам на звонки отвечал. Я опять спрашиваю – простите, а Стояна можно? Тот же голос гундосит – он отдыхает. Я говорю: передайте, пожалуйста, что звонил Красовский. А он уже другим голосом: ха-ха-ха, Серега, ты, что ли? Его звонками заколебали – вот он такую систему придумал. Грубым басом отвечает, как будто охранник. А это он сам!

– Так что, мы едем к нему?

– Куда уже ехать? До концерта два часа осталось. Стоян там все равно будет, там и передадим.

– То есть можно еще поспать? – уточни л слегка отдохнувший я.

– Хватит, неудобно. Дежурная уже намекнула, чтоб мы сматывались. Ей тоже не в жилу, когда здесь всякие раздолбаи диваны продавливают.

– Ты хоть ей сказал, что мы – лауреаты?

– Думаешь, ее это греет? Она эвакуацию путает с эякуляцией. Ей главное, чтоб заплатили долларами…

КОНЦЕРТ

Вообще-то обстановка Кремлевского дворца съездов мне смутно знакома. Я здесь уже, так сказать, отмечался скромным личным присутствием. Правда, еще в светлые школьные годы.

Мы приезжали в Москву к родственникам, и мать затащила нас с братом сюда – смотреть какой-то выездной столичный спектакль.

Помню, что самое положительное впечатление на мой растущий культурный уровень произвели масштабы и белоснежная роскошь туалета. Вероятно, делегаты партийных съездов ходили туда, как в музей. И потом рассказывали в далеких селах и аулах о твердой поступи революционного прогресса.

Между прочим, каждый человек проводит в местах общего пользования довольно солидный кусок жизни. А пишут о них до обидного мало. И, наоборот, гораздо чаще мировая литература и устные предания упоминают об их отсутствии. Иногда даже с оттенком трагизма и высокой гражданской лирики.

В прошлой дальневосточной жизни две мои знакомые отчаянные дамы возвращались с вечеринки. Одурманенные шампанским, душевными беседами, атмосферой легкого флирта… В общем, изрядно поддатые.

Они шли, не разбирая пути. Придерживаясь общего направления. И на полдороге им, как говорится понадобилось. Причем так, что хоть режь.

Сумерки казались непроницаемыми. Но одна из дам углядела какой-то сарай со слабым свечением внутри. И предложила завернуть за него.