Лава

Твои глаза - янтарный омут грез.

Я утонул в нем, времени не зная.

В них целый мир из радости и слез.

Я в нем живу, надеясь и мечтая...

- И о чем же ты мечтаешь? - негромко спросила она, после некоторой паузы, склоняясь ко мне. На губах ее играла возбужденная улыбка.

- Я хочу, чтобы мы всегда были вместе.

Она так долго всматривалась в мое лицо расширившимися зрачками, что я снова почувствовал легкое головокружение, погружаясь в эти бездонные омуты.

- Теперь ты будешь мой... до самой смерти!

Как это было сказано! Сила и твердость, прозвучавшая в ее голосе, заставили меня внутренне содрогнуться. Словно, зачарованный, я погружался в ее глаза, в темную глубину ее зрачков, на дне которых все сильнее разгорался таинственный обжигающий пламень. " Боже мой! Как же она прекрасна!" - единственная сумасшедшая мысль носилась в моей голове необузданным ветром, и каждая клеточка моего тела тревожно сжималась в сладостной истоме, пытаясь, и не в силах объять это безбрежное море красоты, тепла и нежности, исходившее от нее... Да, и возможно ли такое?

Я не понял почему, но небо вдруг оказалось прямо надо мной, а внизу, сквозь прозрачное стекло кабины, бескрайняя равнина расстилала нам свое покрывало из серебристых трав. Я почувствовал себя ангелом, парящим над всем этим миром - таким далеким и чужим. Что он сейчас для меня?.. Завораживающая, бездонная глубина глаз Юли приковала мой взор. Я нашел губами ее рот, влажные, мягкие губы, чувствуя под ними твердость зубов, и снова задохнулся. Ее руки, словно легкие птицы, скользили по мне, и каждый нерв мой ощущал их теплые касания. Губы ее снова слились с моими губами, волосы бесшумным водопадом упали мне на лицо, и теплая, будоражащая волна затопила мою грудь.

Когда она откинулась назад, глаза ее застилал туман. Судорожно сжимая мои плечи, она подняла лицо к небу, и мне показалось, что с уст ее слетает молитва. Я поймал ее - гибкую, как лань - в свои объятья. Ее высокая и упругая грудь оказалась рядом с моим лицом, и я с упоением прильнул к розовому, дерзко торчащему соску, нежно терзая его языком, не в силах утолить жажду страсти. Юли протяжно застонала. Я почувствовал, как дрожь прошла по всему ее телу. Она взяла ладонями мое лицо и принялась душить меня протяжными поцелуями. Движения ее бедер стали энергичными и отрывистыми. Мутный омут ее глаз молил о пощаде, а губы шевелились в беззвучных словах - то ли страстных признаниях, то ли таинственных заклинаниях. Я почувствовал, как с каждым новым толчком плоть ее все сильнее сжимает мою плоть, и безропотно отдался этому новому наслаждению. Вдруг она резко выпрямилась, изогнувшись всем телом, словно, натянутая тетива лука. Грудь ее, рвущаяся к небу, вздрагивала от порывистого дыхания. Она уперлась горячими ладонями мне в живот там, где сливались наши тела, и в этот миг я почувствовал, как раскаленная пружина, скручивавшаяся во мне, стремительно вырвалась наружу, пронзая ее влажную плоть. Протяжный крик упоения и сладострастия пронесся над равниной, и я не сразу понял, что это кричали мы оба, не в силах сдержать восторга и облегчения...

Теперь она сидела в кресле, подле меня, - присмиревшая, утомленная и бесконечно счастливая, - а я старался не выпускать из рук штурвала, только дивясь тому, как это мы не разбились во время этого безумства. Внизу по-прежнему расстилались бескрайние просторы иссушенной солнцем равнины, уходившей к далекому темному горизонту. Серебристые травы под нами разбегались широкими волнами, и казалось, что мы плывем по таинственному сказочному морю.

- Как ты думаешь, Максим, - нарушила молчание Юли, - душа действительно вечна, как нас учат в школе, или же она умирает вместе с нами?

- Душа? - Я посмотрел на нее. - Думаю, никому не дано истребить то, что стоит намного выше всего остального мира, даже всей Вселенной, как нельзя уничтожить солнечный свет! Душа каждого из нас проживает множество жизней, постоянно воплощаясь в новых обличиях, прежде чем уйти в иной, неведомый нам при жизни, мир тонких энергий, в котором слита вся энергия мира. Наше тело - лишь временное пристанище для нашей души в ее бесконечных скитаниях по Вселенной, так же, как для нас, для всех, пристанищем является наша Земля.

- А что будет, когда истекут все эти жизни? Душа умрет?

- Не знаю... Не думаю. Энергия не может умереть.

- Но что же тогда? Что? - допытывалась она. - Что тогда смерть? Где начинается ее граница и заканчивается ее власть? Я хочу понять, почему раньше люди так страшились смерти, если их души вечны, всегда жили, и будут жить? Откуда этот страх?

- Ты тоже боишься смерти? - Я внимательно посмотрел на нее.

- Смерти?..

Какое-то время она думала, отрешенно глядя за стекло кабины. Наконец, призналась:

- Не знаю... Иногда мне кажется, что ничего уже не будет: ни света, ни птиц, ни цветов, ни солнца, ни тебя - ничего! И тогда мне становится страшно. Я не хочу лишиться всего этого, Максим! - зрачки ее расширились.

- Ты стала часто думать о смерти, малыш! - Я нежно обнял ее за плечи, и попытался заглянуть ей в глаза.