Лава

— Пока, конечно, пускай посидит у нас. Так и быть, возьму это под свою ответственность, — сказал Ен более мягко, видя мое недовольство. — К тому же, сейчас нет людей, чтобы сопровождать его обратно в столицу…

— Могу сопроводить сам, раз уж я незаконно вытащил его из этого теплого логова! — проворчал я, хмурясь.

— Для тебя у меня есть другое задание! — отрезал Ен. — Садись! — и вдруг совершенно неожиданно переменил тему разговора. Спросил каким-то, по-детски, наивным голосом: — Ну, как там, в столице? Неспокойно?.. Сто лет не был в Шаолинсеу! С самой революции. Тогда жизнь там кипела во всю!

Глаза его заблестели.

— Не знаю, как в революцию, а сейчас столица произвела на меня тягостное впечатление! — Я не собирался тешить его приятные воспоминания своим рассказом. — Хотя и здесь, у нас не лучше, но в большом городе все как-то обостряется, выделяется резче. И знаешь, о чем мне подумалось?.. А стоило ли ради всего этого проливать столько крови?

Глаза Ена неожиданно вспыхнули гневным огнем. Он с треском ударил пластиковой папкой об стол и вскочил из кресла.

— Ты, что?! Спятил? Ты думаешь, о чем ты говоришь?!

Он вперил в меня испепеляющий взор. Ноздри его раздувались, как у разъяренного быка. Мне показалось, еще мгновение, и он бросится на меня с кулаками. — Да, что вы вообще можете знать о наших жертвах?! Понять ли вам, ради чего была пролита кровь нашего народа? Вы у себя, на Земле, живете, как жуки в сиропе! Наша борьба для вас — познавательный экскурс в историю, возможность воочию посмотреть на пути развития «примитивных народов», научный интерес, любопытство докучливых археологов, неожиданно получивших в руки своеобразную машину времени, а с ней и возможность «пощупать» древний мир не по черепкам и окаменелым осколкам, а в живую!

Я быстро посмотрел на него. Он понял, что зашел слишком далеко, и сразу же осекся. Стал в запале быстро ходить по кабинету. Я молча наблюдал за ним, спокойно закинув, нога на ногу. Видимо, немного успокоившись, Ен заговорил снова, словно, я был учеником, которому он — профессор, умудренный опытом, — вынужден объяснять прописные истины.

— Конечно, у нас не все так хорошо, как хотелось бы. Но даже древние говорили: не принося жертв, не возможно обрести счастье! Разве не так? А жертвы отданные революции — святы! Они не были напрасными. Ты знаешь, что нам досталось после Данг-Лао?

— Читал.

— Читал? — Ен усмехнулся. — А я видел это собственными глазами, жил этим, когда пришел работать в ОЗАР! Шестьдесят процентов населения на Гивее влачило нищенское существование, коррупция, пропитавшая весь государственный аппарат, экономика на грани полного краха, спекулянты, уголовники различных мастей, разгуливающие на воле и чинящие беззаконие. И это еще не все. Подпольная торговля на «черном рынке», ночные притоны и прочие сомнительные заведения, в которых процветает наркомания и проституция. Вот, полюбуйся! — Он бросил на стол толстую пачку оперативных сводок. — «Топаз», «Анио», «Гикаку», «Жене», «Бато-Лавуар», «Куро», «Йокомиси», «Пусан»… В одном только Шэнь-Цян их около двадцати!

Я перебирал серые пластиковые карточки с компьютерной распечаткой. Честно говоря, многое из рассказанного Еном было для меня мало понятно, хотя, обо всем этом я уже читал и слышал перед отлетом на Гивею, все это видел своими глазами здесь, на планете.

— А кто содержит все эти бары?

— Не известно. Сколько бьемся, не можем выйти ни на одного мало-мальски крупного дельца.

— И при этом ты отказываешься арестовать Наоку? Наоку, который, скорее всего, и стоит за всем этим? — скептически заметил я.

Ен поморщился, и я понял, что задел его больное место.

— Самое большое, что мы можем, — продолжал он, сделав вид, что не расслышал моего замечания, — это устраивать облавы, которые, в большинстве своем, мало эффективны. Стоит нам разгромить один притон, как в другом конце города появляется три новых.

— Почему бы тогда не провести кардинальную операцию, охватывающую весь город? Арестовать максимальное количество преступников, и выйти через них, наконец, на главного босса или боссов.

— Видишь ли… — Ен почесал затылок. — Здесь не все так просто, как кажется. Ну, во-первых, у нас нет ни средств, ни людей для этого. Ты же должен представлять, сколько понадобится оперативников и техники для такой широкомасштабной операции? А, во-вторых, в каком-то смысле, существование этих заведений выгодно народной власти. Дело в том, — поспешил объяснить он, видя мое удивление, — что все эти притоны, кроме наркотиков и другой дряни, продают населению продовольствие. Конечно, тоже подпольно и в обход наших распределителей. Ведь мы еще не можем снабжать город бесперебойно. Провинция, вообще, сидит у нас на голодном пайке. А у них можно в любое время дня и ночи достать все, что душе угодно. Вот и идут к ним люди, и отдают последние заработанные гроши, чтобы не умереть с голоду.

— Но ведь продовольствие это тоже ворованное из ваших же распределителей! А это уже политика! Явный удар по «престижу революции», как вы любите говорить со своих трибун.