Лавандовое поле надежды

Сегодня на ней было то самое платье, которое так нравилось Килиану. Что за ирония – она здесь, в отеле Килиана, в подаренном им платье, но ищет не его, а Люка. Вытерев вспотевшие ладони о платье, она глубоко вдохнула – и постучала. Ответа не было. Она постучала снова. Тишина. Девушка нажала дверную ручку, и дверь с тихим щелчком приоткрылась. Лизетта с отчаянием увидела, что номер пуст.

Куда же идти теперь? Люк с Килианом могут быть где угодно – вместе или же в противоположных частях города. В распахнутом шкафу висел мундир Килиана. Лизетте вспомнился день ее рождения… Маркус нетерпеливыми пальцами расстегивал мундир, торопясь сорвать его с себя…

Лизетта вытащила китель, прижалась к нему лицом. От него пахло Маркусом. Не выпуская мундир из рук, девушка опустилась на кровать, устремив невидящий взор в пространство. Она так боялась за Люка и Килиана, что даже плакать не могла.

Голос разума подсказывал: нет смысла носиться из одного знакомого места в другое. Лизетта, замерев, ждала прихода ночи, которая поглотит отзвуки далеких выстрелов, крики повстанцев, напряженное молчание отеля, последние лучи солнца в этом номере… Благословенная мгла скроет от любопытных взглядов вещи Маркуса.

На рассвете жизнь покажется совсем иной. Утром Париж будет свободен.

38

Сузив глаза, Килиан смотрел на Люка.

– Вы ищете Лизетту?

– Она пропала, – пояснил Люк. – Подозреваю, пытается найти нас.

– Нас?

– Она считает, что мы вместе.

– По-вашему, она придет сюда?

Люк пожал плечами.

– В вашем отеле и у вас на службе я уже побывал.

– Лизетта мыслит здраво, – вздохнул Килиан. – С ней все будет хорошо. Она не станет суматошно носиться по улицам.

Люк согласился. На здравомыслие Лизетты можно положиться. Пусть она и умчалась в приступе паники, но бегать по улицам, где идут бои, не станет.

Килиан смерил его взглядом и зашагал прочь.

– Куда вы, полковник?

– Говорю же, хочу напиться. Если желаете, составьте мне компанию, но не пытайтесь меня остановить.

– Полковник, сегодня опасно быть немцем.

– Это я изменить не могу. Как, впрочем, и вы, мой друг. Вы такой же немец, как и я. Пойдемте, отпразднуем падение рейха: конец царства зла, конец безумного австрийца, который навлек все беды на наши головы.

– Вы принимали в этом участие, – обвиняюще произнес Люк.

– Да, не отрицаю. Идемте, поговорим на ходу.

Килиан пребывал в непредсказуемом настроении. Люк безумно ревновал полковника к Лизетте, но не желал ему смерти. Он пристроился в шаг к полковнику.

– Вы правы, – продолжал Килиан. – Я принимал в этом участие. Мне никогда не нравилось, что происходит, но я человек долга. Я солдат. – Он подавился смехом. – Тьфу, как мерзко!

– Только не ждите, что я вам посочувствую, – сказал Люк.

– Я и не прошу сочувствия. Его никто из нас не заслужил. Впрочем, некоторые пытались хоть что-то изменить.

– К сожалению, неудачно.

Они добрались до Тюильри. В сумеречном воздухе витал запах дыма: по всему городу пылали праздничные костры, на которых сжигали немецкие флаги и мундиры. Взошла луна, омывая парк призрачным сиянием. Вечер выдался теплым – лету все равно, бушует война или настает мир.

– Килиан, сегодня это неподходящее место.

– Боитесь?

– Только за вас.

– Не стоит. Помните, я вооружен.

Люка это заверение не впечатлило. Револьвер – плохая защита от разъяренной толпы. Килиан скинул сапоги.

– Полковник, что вы делаете?

– Хочу пройтись босиком по траве. Это лунное великолепие напоминает мне далекие дни в Пруссии, когда жизнь была гораздо проще.

– Вы не можете забыть то, в чем виновата ваша страна.

– Нет, не могу, Равенсбург. Но очень хочется попытаться.

Килиан основательно приложился к кальвадосу и протянул бутылку Люку. Тот покачал головой.

– Да полно вам! Глоток-другой меж победителем и побежденным…

– А, какой из меня победитель!

– Вы завоевали ее, Равенсбург. Мне с вами не потягаться.

Только сейчас Люк осознал, что разговор перешел на Лизетту. Полковник, всегда такой аккуратный, подтянутый и опрятный, сейчас бродил по лужайке босиком, то и дело прикладываясь к бутылке.

– Кстати, ей нравится. – Килиан взмахнул бутылкой. – Кальвадос. Запомните.

– Нет. Он будет напоминать ей о вас.

Килиан снова протянул ему бутылку.

– Равенсбург, давайте выпьем за Париж, за спасение города от гитлеровских пожарищ.

Люк неохотно взял бутылку.

– За это я выпью.

Килиан радостно смотрел, как он подносит бутылку к губам. Крепкая яблочная водка обожгла горло. Люк вспомнил, как пил кальвадос с отцом…

Килиан снова завладел бутылкой.

– Собираетесь напиться?

– И еще как!

– Хотите, чтобы мир узрел полковника Килиана в стельку пьяным?

Килиан загадочно улыбнулся.

– Угощайтесь.

Люк помотал головой. Килиан развернулся, бессвязно выкрикивая что-то навстречу ночи, а потом сделал еще глоток. Похоже, он пил весь день. Действие спиртного сказывалось – он нетвердо стоял на ногах.

– Не хватит ли? – спросил Люк.

– Нет. Я еще не утратил способность думать.