Лавандовые письма

Это… она задыхается и никак не может преодолеть перехваченное горло, потому что видит в его руках свой конверт, в руках без перчаток. И на одном конце стола лежит стопка таких же лавандовых писем, а на другом — темно-серых, как в кабинете господина Э.

И разом прозревает, понимая реакцию Иржи на темно-серое — цвета его писем! — ее платье, то, почему и зачем он прибыл в Ильдаум и явился к ней самой, связывает воедино все оговорки и задыхается от этого прозрения. Как же должен был Иржи ненавидеть ее за брата! И все-таки он простил… А простил ли брат?

Тойво тоже видит ее и так резко встает, что его стул с грохотом падает.

Между ними открывается пропасть дрожащей силы, за спиной Тимиры встает волна цунами, а он… силуэт начинает дрожать, и она понимает, что сейчас ее волна накроет его, ее волна привыкла защищать ее, привыкла приходить, когда черные глаза смотрят на нее с… теперь она понимает, что все это время там были сострадание и боль. И тогда, на острове, и в Экзаменациуме, и сейчас. Те сострадание и боль, которые сильнее любой обиды, даже такой страшной.

Он откладывает ее письмо на стопку таких же лавандовых конвертов, и из-под его пальцев взвихряется пламя, в котором пляшет огненноглазая саламандра. Его саламандра.

И лавандовые строчки корчатся под ее лапами, вспыхивая зеленым там, где огонь касается яда, черным, где проклятий, и алым, где просто злые слова. И бумага расползается на черноту, оставляя только обрывки слов, а потом не оставляя и их, когда сквозняк сдувает со стола легкий пепел.