Лавина

Женщине, вероятно, лет двадцать пять, высокая и жилистая, симпатичная, но не красавица, была, наверное, напористым форвардом в школьной баскетбольной команде, хотя и звезд с неба особо не хватала. И. В. усаживает ее на камень.

— Ты хоть себе представляешь, где ты? — спрашивает она.

— В парке, — отвечает женщина. — Среди друзей. Мы помогаем распространять Слово.

— Как ты сюда попала?

— С «Интерпрайза». Мы туда ездим, чтобы много всего узнавать.

— То есть на Плот? На Плот «Интерпрайза»? Вот откуда вы все взялись!

— Не знаю, откуда мы взялись, — отвечает женщина. — Иногда так трудно бывает вспомнить. Но это не важно.

— А где ты была до того? Ты же не выросла на Плоту, правда?

— Я была системным программистом в «Троичных Системах» в Маунтин-вью, Калифорния. — Женщина внезапно переходит на совершенно правильный, обычный английский.

— Тогда как ты оказалась на Плоту?

— Не знаю. Моя старая жизнь остановилась. Моя новая жизнь началась. А теперь я здесь, — снова лепечет она как дитя.

— А что случилось перед тем, как остановилась твоя старая жизнь? Помнишь?

— Я заработалась допоздна. У меня были проблемы с компьютером.

— И все? Это последнее нормальное, что с тобой случилось?

— У меня рухнула система, — говорит она. — Я увидела статику. А потом я сильно заболела. Меня отвезли в больницу. А там я встретила человека, который мне все объяснил. Он объяснил, что я была омыта кровью. Что теперь я принадлежу Слову. И внезапно все стало на свои места. Тогда я решила поехать на Плот.

— Ты сама решила или кто-то за тебя решил?

— Мне просто захотелось. Вот куда мы ездим.

— Кто еще был с тобой на Плоту?

— Такие же, как я.

— В чем такие же?

— Сплошь программисты. Как я. Которые узрели Слово.

— Узрели в своих компьютерах?

— Да. Или иногда по телевизору.

— Что ты делала на Плоту?

Женщина оттягивает рукав драной толстовки, открывая дорогу по вене.

— Ты принимала наркотики?

— Нет. Мы сдавали кровь.

— Они высасывали из вас кровь?!!

— Да. Иногда мы писали какие-то программы. Но только немногие из нас.

— Ты долго там была?

— Не знаю. Нас привозят сюда, когда вены совсем уже слабые. Тогда мы просто помогаем распространять Слово: перетаскиваем вещи, строим баррикады. Но мы мало работаем. По большей части поем песни, молимся и рассказываем другим о Слове.

— Хочешь выбраться? Я могу вытащить тебя отсюда.

— Нет, — качает головой женщина. — Я никогда не была так счастлива.

— Как ты можешь такое говорить? Ты была крутым преуспевающим хакером. А теперь, прости меня за откровенность, ты просто пьянчужка.

— Все в порядке. Я не в обиде. Я совсем не была счастливой, когда была хакером. Никогда не задумывалась о важном. О Боге. О небесах. О духовном. В Америке о таком думать трудно. Просто отмахиваешься. Но ведь по-настоящему важно это, а вовсе не программировать компьютеры или делать деньги. Теперь я ни о чем другом не думаю.

Все это время И. В. приглядывала за верховным жрецом и его приятелем. А те, пусть медленно, но приближаются. Теперь они уже настолько близко, что до И. В. доносится запах их обеда. Женщина кладет руку на наплечник И. В.

— Мне бы хотелось, чтобы ты осталась со мной. Почему бы тебе не спуститься? Выпьем чего-нибудь холодного? Ты, наверное, хочешь пить.

— Мне пора. — И. В. встает.

— А вот против этого я сильно возражаю, — говорит, делая шаг вперед, верховный жрец. Голос у него вовсе не сердитый. Сейчас он пытается как бы изображать папу И. В. — Это не самое правильное решение.

— А ты кто? Образец для подражания?

— Все в порядке. Тебе не обязательно со мной соглашаться. Но давай спустимся, посидим у огня, поговорим.

— Давай ты просто, мать твою, уберешься от И. В., пока она не перешла в режим самозащиты, — отвечает И. В.

Все трое фалабала отступают на шаг. Готовы к сотрудничеству. Верховный жрец умиротворяюще поднимает руки:

— Извини, мы вовсе не хотели тебе угрожать.

— Странные вы ребята, — говорит И. В., снова перещелкивая гоглы на инфракрасный.

В инфракрасном свете ей видно, что у спутника верховного жреца в руке какая-то мелкая штуковина, необычайно теплая.

И. В. пригвождает его фонариком, высвечивая верхнюю часть тела узким желтым лучом. Большая его часть грязная, серо-коричневая и света не отражает. Но есть тут нечто яркое и глянцево-красное, точно рубиновый стержень.

Это шприц. Шприц, полный красной жидкости. В инфракрасном свете он очень горячий. Свежая кровь.

Тут она чего-то не въезжает: зачем этим парням разгуливать со шприцем только что взятой крови? Но она уже увидела, что хотела.

«Жидкий кастет» вылетает из банки узкой неоново-зеленой струйкой, и когда эта струйка ударяет мужику со шприцем в лицо, тот отдергивает голову, точно ему только что врезали по переносице, и без единого звука валится навзничь. На всякий случай И. В. врезает и верховному жрецу. Женщина только стоит и смотрит на нее словно в смятении.

Отталкиваясь ногой от бетона, И. В. вылетает из каньона с такой скоростью, что, ворвавшись в поток машин, движется почти вровень с ним. Как только она надежно запунивает ночной танкер с салатом, то звонит маме: