Лавина

— Ну ладно, ладно, не так уж это и много. Но пусть недолго, ВРКиК была процветающей страной. Есть немало людей, кто хочет, чтобы она вновь стала на ноги. Я хочу сказать, единственное, что нас вытеснило… единственный способ, которым эти маньяки смогли захватить власть… абсолютно… ну, в общем, сами знаете… — Он, похоже, не в состоянии подыскать нужное слово. — Ну, как такого можно ожидать?

— Как вас вытеснили? Гражданская война?

— Поначалу были незначительные беспорядки. И в ряде отдаленных областей Кадьяка наше правительство никогда не было особенно сильно. Но гражданской войны как таковой не было. Понимаете, американцам наше правительство нравится. У американцев было какое угодно оружие, боевая техника, инфраструктура. А правосы? Просто банда бородачей, бегавших по лесам.

— Правосы?

— Русская православная церковь. Поначалу они были крохотным меньшинством. В основном индейцы, понимаете? Тлингиты и алеуты, которых русские обратили две сотни лет назад. Но когда в России все полетело в тартарары, они на лодках повалили к нам.

— И что, им не понравилась конституционная демократия?

— В точку.

— А чего они хотели? Царя?

— Нет. Царисты и традиционалисты остались в России. Те правосы, которые явились в ВРКиК, сущее отребье. Их выгнала даже православная церковь.

— За что?

— За ересь. Правосы, явившиеся к нам в ВРКиК, были все как один из новой секты, пятидесятники. Как-то связанные с «Жемчужными вратами преподобного Уэйна». К ним то и дело приезжали миссионеры из Техаса. И все они без конца бормотали что-то на непонятном языке. Ортодоксальное православие сочло, что это дело рук дьявола.

— А сколько этих пятидесятников из России явились в ВРКиК?

— Господи, целая уйма. По меньшей мере пятьдесят тысяч.

— А сколько было в ВРКиК американцев?

— Почти сто тысяч.

— Так как же правосам удалось вас захватить?

— Ну, однажды мы проснулись, а посреди трейлеров на Правительственной Площади в Новом Вашингтоне — мы там поместили правительство — стоит двухэтажный автобус. Правосы притащили его туда среди ночи и сняли колеса, чтобы его нельзя было убрать. Мы решили, что это акция протеста, и потребовали, чтобы к вечеру его тут не было. Они отказались сдвинуться с места и к тому же выпустили прокламацию на русском. А когда мы наконец перевели эту чертову брехню, оказалось, нам приказывают собрать манатки и валить, а власть отдать правосам. Глупости какие! Поэтому мы попытались подступиться к автобусу, а там нас уже ждал, гадко улыбаясь, Гуров.

— Гуров?

— Ага. Один из беженцев, перебравшихся к нам из Советского Союза. Бывший генерал КГБ, заделавшийся религиозным фанатиком. Он вроде был министром обороны в правительстве, которое создали себе правосы. Ну, так вот, подходим мы к автобусу, а Гуров открывает боковую дверь и показывает, что у них там внутри.

— А что там было внутри?

— По большей части какое-то оборудование, ну, портативный генератор, всякие там провода, панель управления и все такое. А посреди трейлера стоит такой большой черный конус. По форме похож на рожок для мороженого, только пять футов в высоту, черный, совсем гладкий. Я спрашиваю, что это, черт побери, за штуковина. А Гуров говорит — мол, это водородная бомба в десять мегатонн, которую они сняли с баллистической ракеты. Такая штука город может разнести. Еще вопросы есть?

— Поэтому вы капитулировали?

— А что нам еще оставалось?

— А вы знаете, откуда у правосов водородная бомба?

Чак Райтсон явно знает. Сделав самый долгий за время разговора, почти мучительный вдох, выпускает воздух, качает головой, глядя поверх плеча Хиро. А потом пару раз основательно прикладывается к кувшину.

— Была одна советская ядерная подлодка. Командовал ею Овчинников. Он был верующим человеком, но не фанатиком, вроде правосов. Я хочу сказать, будь он фанатиком, его ведь не поставили бы командовать ядерной подводной лодкой, так ведь?

— Надо думать.