Лавина чувств

Когда они выскользнули из комнаты, наполненной запахом смерти, Мартин с трудом овладел собой. Здесь на своем посту, у основания лестницы, зорко нес дежурство часовой. Мальчик властным тоном ответил на его оклик, что мать велела ему отвести леди Линнет в часовню замка поставить там зажженную свечу и помолиться. Линнет, подавив свой страх, скромно опустила глаза, поморщившись под испытующим взглядом стражника, всем своим видом пытаясь показать, что она находится в подавленном настроении, что было не далеко от истины.

Холодный ветерок пронесся вокруг колонны винтовой лестницы, едва коснувшись ее. Она уловила сырой запах камня, который исходил словно снизу, — неуловимый, напоминающий запах какого-то растения. Воин тоже ощутил его и, должно быть, слишком отчетливо, так что он повернулся в ту сторону и посмотрел на ступени, приподнимаясь на ногах, чтобы лучше разглядеть пространство вокруг лестничной колонны. Линнет затрепетала, думая о Морвенне де Гейл и припоминая рассказ Роберта о леди в зеленом платье, которую он здесь встретил.

— Если вы меня слышите, — призвала она дух Морвенны, — помогите мне спасти вашего сына и еще не родившегося внука!

Ей ответило только эхо собственного голоса и колышащееся на слабом сквозняке пламя факелов.

В мрачном холоде часовни Линнет зажгла свечу и стала на колени перед алтарем, склонив голову в молитве, прося у Господа сил оставаться спокойной, несмотря на предстоящие испытания. Мартин с почтением перекрестился и отправился на поиски Фальберта.

Когда Линнет молилась на тяжелых каменных плитах, она услышала шорох, доносившийся с одной из ниш в алтарной стене. Ее сердце сжалось от страха. Оглянувшись, она уже надеялась увидеть сверкающую фигуру Морвенны де Гейл, но то оказался мужчина, вышедший из тени и медленно продвигавшийся по направлению к задней стороне часовни.

— Кто здесь? — спросила она, поднимаясь на ноги. Мужчина не отвечал, но Линнет точно знала, что он слышал ее голос. Свет от свечи попал на его волосы, окрашивая их в багрово-красный цвет. Слабые отблески огня скользнули по одной половине его лица, прежде чем он успел выйти. Она узнала его. Ей даже стало любопытно, за кого или за что возносил здесь свои молитвы Иво де Роше. Может быть, его душа испытывала вину за будущее братоубийство. В сердце Линнет шевельнулась слабая надежда на то, что, может быть, он сможет ей помочь.

Осторожные шаги, похожие на легкое постукивание, почудились ей за дверью. Затем они стихли. Наступила внезапная страшная тишина, и молодая женщина ощутила стук собственного сердца. Но вот кто-то вошел в святилище.

— Моя госпожа? — нервно прошептал писец. — Здесь небезопасно. Я только что видел лорда Иво. Что, если он нас выдаст?

— Он не выдаст, — быстро сказала она, почувствовав внезапную уверенность. Она жестом пригласила его пройти дальше вглубь церкви. Их тени скрестились между собой на полу алтаря.

Фальберт облизнул губы и настороженно посмотрел в сторону выхода.

— Я не могу больше оставаться здесь. Мне нужно идти к лорду Рагнару.

— Я думаю, что должна быть вам благодарна за то, что вы вообще пришли, — заявила Линнет. — Лорд Джослин избавил вас однажды от петли. Этого уже достаточно, чтобы отплатить ему взаимностью, отблагодарив его за оказанную милость.

Фальберт перестал облизывать губы.

— Конечно, я помогу, если буду в силах это сделать, но, честно говоря, пока не вижу никакой возможности.

— Безусловно, вы скверный человек и долго находились в темноте, чтобы рисковать своей жизнью при дневном свете! — Линнет стиснула зубы, сдерживая себя, и заметила, как Фальберт переминается с ноги на ногу, глядя вниз и стараясь не встретиться с ней взглядом. — Для меня по крайней мере очевидно, какую неоценимую услугу вы можете нам оказать. Напишите шерифу Фитцранульфу в Ноттингем и в Рашклифф и попросите их немедленно прийти сюда. Это ведь не так сложно, как кажется.

Фальберт взволнованно глотнул, словно застрявший комок.

Линнет смотрела, как трясся перед ней от страха этот толстяк, как он ломал руки, и удивлялась, как такой обрюзгший, надутый человек мог выводить на пергаменте такие замечательные буквы, владея всеми тайнами искусства письма. Где-то, должно быть, спрятался этот источник красоты, и теперь его днем с огнем не сыщешь.

— Да или нет? — строго спросила она, глядя, как писец продолжает что-то бормотать себе под нос.

— Госпожа, я сделаю все, что смогу. — Он бросил на нее быстрый взгляд из-под своих тяжелых бровей и проскользнул вперед, исчезая в дверях.

Линнет казалось, что она вот-вот задохнется от охватившего ее гнева, а сердце вырвется наружу от вскипающей внутри злости. У этого существа не осталось ничего человеческого, лишь один страх за собственную шкуру. Все это она прочла в его глазах — на что же ей надеяться?

— Да простит тебя Бог, но я — никогда! — прошептала она с дрожью в голосе, но, услышав себя, словно испугалась.