Лавина чувств

— У меня по-прежнему в сапоге нож, — улыбнулся он, — а Конан будет возле моего левого плеча. — Протянув руку, он прикоснулся к ее волосам. — На следующей неделе истечет срок твоего трехмесячного траура. Когда я вернусь домой, мы отпразднуем нашу свадьбу. Возьми денег и сделай себе свадебное платье.

Она закусила губу. Ее сердце сжалось и стало учащенно биться, как будто он напугал ее.

— Линнет?

Она слегка покраснела, встретившись с его взглядом, и затем быстро отвела глаза.

— У меня уже есть немного серебра. Тридцать марок, если быть точнее.

— Что? — Он собирался обнять ее за талию, но остановился на полпути. — Откуда?

Она глубоко вдохнула.

— Сундук... Нет, подождите, выслушайте меня. Я взяла деньги в Лондоне, после смерти Джайлса, в то время как де Люси доверил вам охрану сундука. Когда вы с ним считали это серебро, тридцати марок там уже не было. Я взяла их, потому что даже не предполагала тогда, что может случиться со мной и Робертом, ведь это часть его наследства, и мне хотелось хотя бы ее сохранить для него.

Джослин не знал, радоваться ему или огорчаться. Понятно, что он пребывал в нерешительности. Он не ожидал такой находчивости и ловкости с ее стороны и думал, как теперь быть. Этот поступок и ему подобные могли бы посеять семена недоверия между ними, случись они в будущем.

— Почему ты рассказала мне об этом? — устало спросил он. — Ты могла бы промолчать, и я никогда бы ничего не заподозрил.

— Я изучила вас уже достаточно хорошо, чтобы довериться. — Она посмотрела на него из-под темных ресниц. — Вы ничего не станете делать, чтобы навредить Роберту.

Джослин выругался про себя, восхищаясь тем, как она его обезоружила. И как она удачно выбрала момент для признания. У него просто не было времени для справедливого негодования. А когда он вернется из похода, этот случай будет уже наполовину забыт.

— Я никогда не осмелюсь, — сухо произнес он.

— Но вы как будто не сердитесь?

— Я этого не говорил. — Он приблизил ее к себе и подарил долгий поцелуй.

Стоя позади них, Конан громко откашлялся.

— Хочешь, я прикажу людям немного подождать?

Джослин поднял голову и, обернувшись, увидел ухмыляющееся лицо дяди.

— Нет. Скажи им, чтобы садились на коней. Я сейчас иду. — Он еще раз крепко поцеловал Линнет, прислушиваясь к лившему снаружи дождю.

— Да сохранит вас Господь, милорд, — чуть не плача, произнесла она, когда он отпустил ее.

В первый раз за все время их отношений она удостоила его этим титулом, хотя и преждевременно, так как он ему еще не принадлежал. Но это подействовало на Джослина, как лекарство. Ее женское чутье не знало границ. Она как бы бессознательно старалась загладить свою вину перед ним, и это у нее неплохо получилось. Во всяком случае, ее ответ на поцелуй явился красноречивым тому подтверждением.

— Если у меня когда-нибудь и были причины поторопиться домой целым и невредимым, то теперь их у меня вдвое больше, — сказал он, набросил на себя плащ и направился к двери.

ГЛАВА 19

— Боже праведный, — прохрипел Железное Сердце, посмотрев на безвредную с виду прозрачную жидкость в своем кубке. — Что это за гадость?

— Только не говори мне, что никогда прежде не пробовал виски! — усмехнулся Конан, плеснув порядочное количество в собственный питьевой рог и передавая флягу Джослину. Это была часть скудной добычи, захваченной ранее этим днем, когда шотландцы отступили за реку Тиз, преследуемые поспешно собранной армией де Люси.

Железное Сердце потер горло.

— Боже, какой варварский напиток!

Конан улыбнулся.

— Дай ему немного времени, Вильям. Виски, прямо как шотландские женщины, — вначале грубые, но потом твоя кровь становится такой горячей, что ты ничего не замечаешь.

— Все зависит от того, где у тебя находятся мозги.

— Там же, где и у тебя. — Конан поставил походный табурет, звеня медными браслетами, болтающимися на его покрытых татуировками запястьях. — Я видел, как ты глазел на ту девушку, когда мы разбивали лагерь.

Железное Сердце крякнул пренебрежительно и сделал еще один глоток жгучего светло-желтого напитка. На этот раз горло уже не так жгло. Тепло расходилось от желудка по венам, успокаивая в этот холодный вечер. Приближалась осень, на севере Англии она уже наступила. Здесь, на границе с Шотландией, листья и папоротники тоже слегка пожелтели. Он сидел, уставившись на костер, пока пламя не ослепило его совсем, и размышлял над своей жизнью. В последнее время старый воин все больше склонялся к мысли, что стал уже совсем не пригоден для подобных походов. Его тело ныло, напрягаясь из последних сил, чтобы не отставать от молодых воинов, и он становился все более раздражительным. Чувствуя приближение старости, он не хотел склонять перед ней головы. Он не желал мириться с мыслью, что силы покидают его и он не тот, что прежде. Может быть, ему следовало уложить ту девушку на свой плащ, чтобы она придала ему уверенности в себе, но он испытывал такое отвращение к женщинам из лагеря, что отказался от этой затеи. Он снова пригубил виски из кубка и попросил Джослина подать ему флягу.

Его сын бросил взгляд на Конана, но передал напиток без лишних вопросов.