Лавка чудес

Но пикассо и хемингуэи, в свою очередь, тоже целиком зависят от рекламы: их, пикассо и хемингуэев, создают рекламные агентства, и благодаря рекламным агентствам в мгновение ока обретают они славу и успех. В течение нескольких месяцев поклоняются им толпы почитателей-ротозеев. Потом они исчезают, уходят в небытие – согласитесь, что нельзя до бесконечности держать на гребне славы новоявленных гениев и писать о них статьи! Ведь владельцы рекламных агентств – люди, а не боги! Впрочем, у каждого из рекламируемых есть свой шанс, своя звездная минута, и чем больше денег потрачено на прославление, тем дольше она длится. А потом – устраивайтесь сами, это уж ваше дело. И они устраиваются: достаточно окинуть взглядом эту ярмарку тщеславия, чтобы убедиться, сколько жуликов и ловкачей, выращенных в инкубаторах рекламных агентств, процветают и живут припеваючи, ловко управляясь со своей бесцветной бездарностью, предоставляя глупцам вроде профессора Калазанса надрываться на двух факультетах, терять последние силы на этой марафонской дистанции… Профессор Калазанс никогда не сделает карьеры, никогда не станет символом нашей эпохи, воплощением нашего восхитительного, благородного – сколько ни хвали, все мало! – общества потребления…

Вывезенный из Рио чертенок Арно, смочив перо настоящим шотландским виски, первым порадовал Гастона Симаса результатом трехдневных напряженных трудов, глубоких раздумий, первым ослепил патрона плодом своей безудержной фантазии. Он положил на стол Симаса лист бумаги, на котором крупными буквами было написано:

«ПЕДРО АРШАНЖО,

переведенный на английский, немецкий и русский, ПРОСЛАВЛЯЕТ БРАЗИЛИЮ И ПРИНОСИТ ЕЙ ВАЛЮТУ.

ТРЕСТ ПО ЭКСПОРТУ КАКАО делает то же!»

– Гениально! – закричал в восторге Гастон. – Молодец!

За первым опытом последовали другие, не менее удачные, но приоритет, без сомнения, принадлежал юному принцу рекламного королевства, высокоодаренному Арно, недаром получал он в месяц столько же, сколько добрая половина всех профессоров какого-нибудь факультета, вместе взятых!

Задавшись благородной целью повысить культурный уровень читателя, мы приведем некоторые из наиболее удачных текстов. Вот, например:

«Отпразднуйте столетие Педро Аршанжо бокалом „Полярного“ пива!»

«Если бы Педро Аршанжо был жив, он писал бы свои книги только на электрических пишущих машинках „Золимпикус“».

«В год столетия со дня рождения Педро Аршанжо Индустриальный центр выстроит новую Баию!»

В 1868 году родились два баиянских исполина: Педро Аршанжо и страховая компания «Факел».

Арно не почил на лаврах, а сотворил новое чудо. Воздержимся от похвал – прочтите сами и убедитесь:

Всегда, всегда, всегда
Горит наша «Звезда»!
Ангельский нрав!
Аршанжельский вид!
Наша «Звезда» обувает в кредит!

Арно был так горд своим произведением и так любезен, что лично отнес его заказчику – хозяину обувной фирмы «Звезда», но тот принял принца как нельзя хуже. В это самое время он пытался похудеть, а ничто так не портит характера человека, как диета. Густобровый пятидесятилетний обувщик с докторским кольцом на пальце оценил элегантность визитера, его невозмутимую самоуверенность и безнадежно покачал головой:

– Я – дряхлый, обессиленный, голодный старик, а вы молоды, красивы, нарядны, от вас пахнет виски и акараже, и как замечательно пахнет, но все же я позволю себе заметить: рекламу вы сочинили дерьмовую.

Притворное самоуничижение и внезапная грубость так причудливо сочетались в этой фразе, что Арно не обиделся, а расхохотался. Заказчик пояснил свою мысль:

– Сударь, в Баие три магазина обуви фирмы «Звезда», вы же не сообщаете адреса ни одного из них. Это во-первых. Во-вторых, что это такое – «горит наша „Звезда“»? Горит или прогорает? Честное слово, я сделал бы рекламу лучше, а взял бы дешевле.

К вящему разочарованию служащих фирмы, которые надеялись, что в один прекрасный день их хозяина вздуют, драки не произошло: Арно вместе с клиентом переработал текст, и в конце дня, когда с моря веял легкий бриз, оба вышли на улицу. «Вы любите древности?» – спросил обувщик. «Вообще-то я предпочитаю современность…» – признался Арно, но все-таки пошел за ворчливым заказчиком по улочкам и переулкам и впервые в жизни оказался в «bric-a-brac»[28]. Он увидел старинные светильники, серебряные кадила, кольца, причудливые украшения, кушетки и козетки, хрустальные шишечки, гравюры из Лондона и Амстердама, расписанный от руки молитвенник и ветхую резную фигуру святого. Арно внезапно ощутил магическую силу красоты.